Владимир Царанцев - Без вести пропавшие солдаты Манштейна. Часть первая

Вот и эти ребята, пришедшие на мою землю врагами, задолго до моего рождения, очутились в самом пекле страшной войны, какой не было в мировой истории человечества. Спят и ещё не знают, что завтрашним ранним утром, по их календарю, их ожидала бы безразличная и безжалостная ко всему живому отточенная коса тётушки Смерти, притащившаяся за ними от самой Германии. Наверное, крепко молились богу за жизни своих детей их матери, если эти солдаты, пропавшие без вести семьдесят лет назад, появились вдруг из небытия сейчас. И если бы не по воле какого-то странного явления и стечению обстоятельств, то они наверняка остались бы лежать в чернозёме, обогащая плодородие сельскохозяйственных полей, и я не вытащил бы их случайно из этого оврага.

От этих невесёлых размышлений о невероятных и очевидных событиях, свалившихся на мою голову, как метеорит на тунгуса, меня насторожил и привлёк внимание далёкий звук движущейся машины с прогоревшим глушителем, ревущим на всю округу, когда она оказывалась на вершине горбатого дорожного полотна, и затухал, когда она скатывалась в низину. Кто-то спешит домой, возвращаясь из дальней поездки, а может, кого-то черти куда-то несут.

Свет костра, закрытый с дороги густыми кустами, был ими увиден, когда машина ночных визитёров уже проскочила место съезда к озеру. Рёв двигателя резко стал затихать, завизжали обиженно стёртыми накладками тормоза, и любопытные остановились. На таком расстоянии до дороги трудно определить, сколько людей вышло из машины, но по вспыхнувшему свету в кабине, двери явно открылись, и это означало, что не местные рыбаки проявили любопытство и ревность к своей собственности. Наши мужики даже с завязанными глазами знают съезд с дороги, ведущий к озеру сразу за кустами дикой сирени, но не каждый рискнёт по потёмкам спуститься по крутой насыпи дорожного полотна, чтобы не оторвать передний бампер или глушитель своей машины. Значит это совсем чужие или городские рыболовы, знавшие уже про хорошую рыбалку на этом озере и решившие приехать задолго до рассвета, чтобы занять хорошие места и подкормить рыбу. Так и есть.

Ещё раз вспыхнул свет в салоне машины, и она, порыкивая двигателем, медленно тронулась, пошаривая своими фарами в надежде обнаружить съезд к воде. А это уже означало, что они обязательно подъедут к костру с моими курортниками, увешенными автоматными рожками, ножами и пулемётной лентой. Хорошо, что ещё солдаты улеглись в стороне от костра, и мои перемещения от одного спящего к другому с дороги видно небыло. На спящих солдатах, мне не составило большого труда расстегнуть ремни с навешенными на них подсумками и ножами, и, освободив шею солдата от пулемётной ленты, перенёс всё это добро в темноту кустов, к уже лежащему там оружию, и сам остался там же – посмотреть на реакцию вновь прибывших, когда они увидят мирно спящих людей в столь знакомой по фильмам немецкой форме.

Мои умозаключения, что вновь прибывшие ни разу не были на этом озере, подтвердились, когда я увидел, что машина с приезжими стала разворачиваться на узкой дороге, освещая окрестности озера дальним светом фар.

Рёв от двигателя разносился по всей округе, заглушая дружный храп не вовремя уснувших солдат, проспавших генеральное наступление своих войск на Курской дуге ровно семьдесят лет назад, что точно светило бы им штрафным батальоном, а не желанной наградой за триумфальный въезд в расположение своей роты на ненавистной русской «Катюше».

Далеко позади послышался противный визг стёртых тормозных накладок, затем послышался удар и скрежет сминаемого или отрывающегося металла, но зато замолк двигатель, хлопнула дверка и я услышал уже другой звук, равносильный по силе звучания оторвавшемуся глушителю или рёву обиженного быка на боднувшую его строптивую корову. Это на всю округу разносился длинный и понятный только родному русскому слуху монолог, состоящий из отборного мата, виртуозно подобранного без единого нормального слова, так ценимого А. П. Чеховым. Мат стоял – мама не горюй! Ругался кто-то с великой непринуждённостью и вдохновением! А когда в этот монолог стал вплетаться не меньший по силе звучания, но на столь же родном наречии другой голос, с подсчётом и перечислением всего родословного древа и всех дальних родственников своего оппонента, то мне сразу стало ясно, что приехавшие на рыбалку мужики недавно топтали не столь отдалённые просторы нашей Родины. И поэтому на тихое пробуждение моих подопечных рассчитывать уже не приходилось. Ну что ж, ребята знали куда приехали – не в пивную, наверное, а на войне и убивают. Война есть война, и без рукопашной ни одна атака не происходит. И полки целые гибнут, приближая победу. В конце концов, не убьют ведь, а морду набить поганым оккупантам, за съеденных моих кур и выпитые полтора литра высококачественного самогона моей тёщи, всё-таки стоит. Впрочем, хоть мы с вновь прибывшими и славяне по крови, но явно не из одной пещеры, так что и банку с самогоном нужно перепрятать поближе к моему арсеналу, да и самому не мешает пересидеть грядущее лихолетье подальше от безмятежно спавшего эпицентра неприятностей. Бережёного бог бережёт, если у бережёного голова на плечах. Поди потом, оправдайся перед приехавшей женой, что синяки на лице и поломанные рёбра не от того, что в её отсутствие спасал неосторожную альпинисточку, а украшающие настоящего мужчину отметины, полученные в нешуточной борьбе за свою продуктовую собственность с толпой голодных бомжей. Да за какие же это грехи на меня свалились такие приключения? Ведь всю свою жизнь, я всегда пытаюсь избегать таких проблем, но, похоже, я им нравлюсь!

Пока я предавался размышлениям о благородной мести оккупантам, сидя в темноте кустов, но с хорошим обзором нашего бивака, вдалеке прекратился рёв перепуганного стада и заревел оторванной выхлопной трубой автомобильный двигатель прибывших знатоков псевдорусского языка. Машина, мотая одной фарой из стороны в сторону, стала медленно выбираться из неудобного съезда, из которого без особого ущерба может выехать разве что мелкая «ока» и горбатый «запорожец» с внедорожником, а на таком длинномере, показавшимся из-за поворота, нужно ездить только по равнинам Техаса.

Эта такса на колёсах, остановившаяся около моей машины, выглядела так, как будто долго билась лбом о броню танка, а вот вышедших из неё двух бугаёв с битами в руках как-то не сравнишь с мелкими четвероногими. Гориллы молча подошли к спящим и так же молча застыли, тупо соображая, что же это они видят перед собой.

– Вован, ты не знаешь, что это за клоуны здесь разлеглись? – спросил здоровяк, показывая своей битой на спящих.

– Ты чё, к-козёл, я чё, такой у-мный, как т-твой пахан, чтобы всё з-знать? Н-наверное…