Евгений Колобов - Золото Сербии

Сотник вздохнул.

– Я тебя понимаю. Однако и ты пойми – не все сербы охотники, пришли селяне – будем учить их. Я думаю, совсем бестолковых к нам не пришлют.

– Какие бестолковые? Стреляют лучше чем охотник. И с винтовкой знакомы, хоть и скрывают.

– Скрывают? Странно.

От людей с детства привыкшим к оружию, чужие навыки трудно утаить – всё подмечается сразу и очень быстро.

– То не вся странность, – на этот раз вздохнул Сашко и поник взором. Словно застеснялся чего-то.

Грицко не выдержал со своего места и кашлянул, призывая не затягивать паузу. Швырь так же погрозил хворостиной, шёпотом обещая отлупить.

– Увидел чего? – спросил Микола, внутренне напрягаясь, но внешне никак не показывая беспокойства.

– Увидел, – нехотя отозвался Сашко и снова зажурился.

Грицко хлопнул себя по бедру, а Швырь угрюмо сломал хворостину в руках. Кажется, сухой треск привёл в чувства молодого казака.

– Не знаю с чего и начать…

– Да, начинай уж с чего-нибудь! – подсказал сотник сердясь. Иногда Сашко мог вывести из себя кого угодно.

– Я девок умею чувствовать! – радостно сообщил Сашко.

Трое казаков переглянулись. Грицко медленно опустил голову к седлу, сдвигая папаху, собираясь поспать. Начиналось представление. Батька Швырь сразу оживился:

– Я тебе и не такое могу рассказать. Я их не только чувствую, я их…

– Погодь, – остановил его Микола. – Сашко, тебя что-то тревожит?

– Да. Чутье у меня на девок. Никогда не ошибаюсь. Даже различаю по запаху. Показался мне странным племянник. Не утерпел, перед ужином позвал к ручейку, да и прижал хлопчика.

– Ты прижал хлопчика? – округлил глаза Швырь.

– Ага. Только парубок девкой оказался. А целуется-то как! Голова кругом!

Швырь гоготнул:

– Хороший хлопчик.

– Нет, не хлопчик, – мотнул головой Сашко. – Девка. Согрешили мы у ручейка.

– Никто не видел? – озабоченно спросил сотник.

– Никто. Вот тебе крест, дядька Микола! Ты же меня знаешь!

– Знаю, – вздохнул сотник.

Грицко снова сел.

– Что ж получается? Ряженая девка в отряде? – то ли спросил, то ли сделал вывод он.

– Насмехаться над нами решили? Зараз я этого майора-коменданта, отучу так шутковать. – Гамаюн вскочив, прилаживал шашку к поясу.

– Погодь, Степа. Никто из нас не разглядел, и комендант их не раздевал.

– Да, если узнают, нам проходу не дадут.

– В Отечественную войну у гусар воевала переодетая девица Дурова, когда после войны это открылось Государь-Император именным рескриптом, утвердил её в офицерском чине и награду заработанную оставил.

– Может она мстит за кого, – сказал Сашко и сам вздохнул от такой мысли. Мстит. Зачем скрывать?

– Может следит за нами?

Что-то не то, и подозрения Грицко срабатывали на всех.

– Так попытать можно, – лениво сказал Швырь вполголоса. Микола нахмурился ещё больше. Не хватало, чтобы местные прознали про пытки. А вдруг, как ошибаются казаки?

– Ага. Мстит. Точно так. Просила не выдавать её. Хочет прижиться в лагере. Ох, и горячая девка, дюже я её полюбил!

– Да ты всех любишь, – осерчал Микола.

– Тут настоящая любовь! Взаимная! Уж, как она меня любит – голова до сих пор кругом. Это навсегда.

– И стреляет лучше, чем охотник и винтовка знакома? – серьёзно спросил Грицко, не разделяя юношеского напора. Волнение у Сашко немного улеглось.

– Научил может кто…

– Что думаете? – спросил Микола у казаков.

– Пытать, – резонно сказал батька Швырь, – узнаем всё.

– Не дам пытать, – горячо возразил Сашко, – я же люблю её.

– Ну-ка, замолчь! Не дам… Ты видишь её с утра. Вечером она тебе уже у ручейка отдалась, чтоб тайну свою скрыть, когда поняла что раскрыта. Гриць, ты что думаешь?

– Засланная. Только не пойму кем и зачем.

– Так спросим, – пожал плечом Швырь. Губы у Сашко затряслись. Микола вздохнул.

– Ладно. Будем наблюдать. Спросить всегда успеем. Бабу в отряде не утаишь. В поход дальний точно не возьмём, раньше раскроем. Как, други?

– А, може визьмем, тильки недалече – и Швырь пропел строчку из песни «Пидманули Галю, забрали з собою»

– Я с неё глаз не спущу! – заверил Сашко.

– Вот этого я больше всего боюсь, – пробормотал сотник и полез в карман за трубкой.

Как быть? Если бы просто переодетая баба, сбагрили без шума и вся недолга, но зная Сашко, не верилось что на одном разе он остановиться, а это уже совсем другое дело. Серьёзное. Мало того что отряд с девкой, не важно сколько человек с ней спит, превращается в шайку. Тут скоро и дружбе казачьей конец. Провала всего похода, нельзя допустить. Зачем, она здесь, хлопцы выяснят, только это не главное. Изгнать и как можно быстрее. В старые времена, казаки постановили сегодня же Сашку зарезать девку. Теперь времена другие, французы это называют гуманизмом.

Сашко торопился, то и дело, погоняя жеребца. Ранним утром слабо стелился по земле туман. Между копыт коня неожиданно запрыгал заяц, хотел перебить его нагайкой – да недосуг. Живи, ушастый. Предчувствие не обмануло. Уже подъезжая к лагерю, увидел, как из секрета, поднялся сотник. Вид его ничего хорошего не предвещал. В руках командир крутил трубку.

Метров за пять Сашко спешился и к сотнику подошёл, ведя коня под уздцы.

– Сашко! Ты где был?

От грозного окрика казак вжал голову, словно оплеуху получил.

– Так в селе. Вдову навестил, – честно признался Сашко.

– Что за вдова? – сразу понизил голос сотник, явно ничего не понимая.

А казалось, что все знают и посмеиваются. Даже Вук Сречко и тот лыбился всегда при встрече.

– Вестимо кто, вдова Фиалка. Ух, и красивая, господин сотник, – блаженно зашептал Сашко, видя, что командир рядом шагает и как-то растерянно затылок шкрябает. Наверное, комар укусил.

– Вдова?

– Да, дядька Микола. Очень красивая вдова, – протянул казак, – не подумай чего. У нас по любви.

– Что?! Опять?

Сашко погладил морду жеребца, успокаивая животину, вздрогнувшего от рыка сотника.

– Почему опять? – растерянно спросил Гулый. Он искренне не понимал чужого возмущения.

– Ты же клялся, что Марфу любишь!

– Так и люблю! Только, где она? В станице ждёт, а эта под боком.

– Сашко! Ты же нам всё дело провалишь со своей любовью. У тебя какой наказ был? Крутиться у переодетого мальчика, втираться в доверие. Ты там должен венки плести и правду узнать. А ты?

– Что я?

– Опять по вдовам бегаешь!

– Так только к одной. Истинный крест говорю, – Сашко перекрестился. – Я что, дядька Микола не понимаю какое у меня важное задание? Да и люблю я Беляну больше всех. Уж как она мне в душу запала. Всё выела, только у Фиалки и забываю эту занозу – казак закручинился и поник кудрявым чубом. – Аж слезы из глаз, как вспомню.