Елена Чиркова - Оставьте ангелов без работы

Конечно, дружить с такой привлекательной девушкой, как Наташа Синицина, было нелегким испытанием. Но Синицына была столь неискушенной в сердечных делах, так наивно таращила голубые глазища на парней, желающих с ней познакомиться, что я прощала Наташке ее острую конкурентноспособность на брачном рынке.

Ну, а кроме того, Синицына была «немного ку-ку», «чуть-чуть не в себе» так про нее говорили, те кто к ней хорошо относился. Те, кто плохо – злопыхали, что у Синицыной «крыша съехала», что она мракобесина и психичка, потому что под подушкой иконы прячет, украдкой молится, а под немодной ситцевой блузкой носит алюминиевый копеешный крест.

Я ближе других общалась с Синициной, и никаких «сдвигов по фазе» у приятельницы не размечала. Ну разве то, что Синицина мечтала выйти замуж и нарожать кучу детей.

«Не меньше шести», – блаженно улыбаясь, закатывала к небу глаза моя красивая подруга, смиренно складывая ладошки лодочкой.

– Ну и дура. – Говорила я.

– Почему? – Вмиг спускалась с небес на землю обиженная Синицына.

– Это сейчас не модно, многодетность твоя. Рожать и кошки могут. Ты посмотри вокруг: жизнь-то какая! Красивая! А ты рожать собралась. Конечно, дура.

Тем не менее, провокационность внешнего облика Наташи Синицыной, сыграла-таки с нами злую шутку.

Все началось с моего безобидного увлечения творчеством молодого и прехорошенького певца Димы Маликова.

Всю зиму я скупала, аляповатые, размноженные барыгами фотографические карточки, сладко улыбающегося, эстрадного дарования. Потом затаила мечту сходить на его концерт. Когда за месяц до выступления заезжего артиста, город запестрил призывными афишами, я потеряла покой, складывая сэкономленные со стипендии копеечки в нарядный почтовый конверт. Не знала, как дождаться весны.

Кроме того, у Наташи Синицыной в апреле был день рождения, и я решила, что куплю, конечно же, два билета. Один себе, другой Синициной. В подарок.

«До завтра. Прощальных слов не говори». – Весело напевала я, а время катилось к апрелю, к долгожданному концерту.

И вот тот день настал.

Шмотки мы собирали со всей общаги: девки делились, кто чем мог. Я взяла напрокат «вареную» джинсовую юбку. Синицина – черные блестящие лосины.

В тесной комнате полдня простоял запах жженых волос. Это я накручивала на раскаленную плойку распущенные Наташкины локоны.

– Ой, поосторожней, давай! – Который раз за сеанс взвизгнула Синицына. – Ты мне снова ухо прижгла. И вообще, не могу я больше. У меня голова разболелась.

– Ничего. Потерпишь. – Успокаивала я подругу, взволнованная предстоящим событием, оттого и неосторожная в движениях. Красота требует жертв!

Наконец, я перекинула через руку, легкую ветровку, Наташка взяла зонт, и мы отважно ринулись навстречу счастью.

Наше профтехучилище вместе с общагой находилось на окраине города. Потому в центр было удобно ездить на электричке: без толкотни и быстро. Чтобы пройти к железнодорожной станции, нужно было подняться по деревянной лестнице, преодолев огромное множество ступенек, потому что общежитие стояло на горке, а станция под горкой.

Местные ненавидели этот спуск – подъем. Говорили, что в темноте здесь сам черт ногу сломит. И правда, фонари, когда-то натыканные вдоль лестницы, горели через один. Особо натруженные ступеньки прогнили и провалились, поэтому продвигаться вперед нужно было, крепко вцепившись в шаткие неблагонадежные перила.

Но мы, я и Наташка Синицына, были молоды, легки и бесстрашны. Нам море казалось по колено. Подумаешь, лестница…

На железнодорожной станции пожилой усатый грузин продавал гвоздики. Цветы стояли в стеклянном ящике, внутри которого воздух грела робкая парафиновая свечка.

– Дэвушки, покупай гвоздик! – Призывно замахал руками продавец, увидав, как мы с Синицыной «в пух и прах» разряженные, ярко намалеванные чинно следуем к вагону.

– Наташка, а у меня идея! – Озарило меня. – Я слышала, что если у зрителя есть цветы, то на концерте менты к самой сцене пускают. Ну, чтобы цветы артисту подарить. Давай по цветочку купим?

– Давай, – кивнула Наташка.

Сказано – сделано, купив, каждая по цветочку, мы заскочили в вагон.

Электричка тронулась. А мы, хоть и пялились в окно, но мысленно были уже далеко от этого места. А грузин все махал и махал нам алой гвоздичкой, с переломленным посредине позвоночником-стебельком.

С этого момента все пошло не так.

Конечно, к сцене нас не пустили. Угрюмые милиционеры строго блюли порядок. Следили, чтоб оголтелое «море» по-боевому настроенных девиц не вышло из берегов. Конечно, особо прыткие фанатки нет-нет да и норовили пуститься в пляс, вырвавшись из оков своего билетного места, в проход между рядами. Но стражи порядка тут же возвращали их в исходную позицию.

Это разочаровывало. Зачем нужны песни Димы Маликова? Чтобы танцевать, дергаться, кривляться, извиваться! Но делать это категорически запрещалось. Поэтому мы сидели и с унылой покорностью слушали зажигательные композиции певца.

Когда концерт закончится, мы с Наташкой, слегка обиженные, с измочаленными в мокрых ладонях гвоздиками, ринулись к выходу.

Однако, покинув толпу, и вдохнув целебного весеннего воздуха, мы вновь наполнились безмятежной молодостью и галопом понеслись на железнодорожную станцию, чтобы успеть на последнюю электричку.

Мы успели. Запрыгнули и поезд тронулся. Всю дорогу мы обсуждали концерт, не заметив, как пролетело время пути, и вышли на своей станции.

Перрон был пуст. Цветы, по-видимому, уже никого не интересовали, и грузин ушел домой, спать.

Нужно было взобраться по лестнице.

Накрапывал весенний дождик, но мы не прятались под зонт, не спешили. Тихонько друг за другом карабкались вверх, цепляясь за перила, вполголоса напевали: «Ты одна. Ты такая. Я тебя знаю…».

В темноте нарисовался силуэт человека. Навстречу, расхлябанной походкой, шел парень. В руке – открытая бутылка пива. Он, наверно, прошел бы мимо.

Но Наташка шла впереди. Парня впечатлили выпущенные на волю Синицынские волосы. Белокурые льняные локоны свисали почти до колена. Парень опешил.

– Ого, вот это русалочка! Пипец эффектная. Может, познакомимся? – Без обиняков пошел на таран впечатленный парень, перегородив собою путь. – А я Олег Чертанов. Можно просто Черт. А тебя как звать, красивая?

– Не твое дело! – Понимая, что вопрос адресован не мне, борзо огрызнулась я, запихивая оторопевшую Наташку себе за спину.

– А ты, облезлая, заглохни. На вот пока подержи. – Вспыхнул хулиган, протягивая мне откупоренную бутылку с пивом. – Я красавицу обниму.

– А ну, вали-ка ты отсюда, – вплотную приблизилась я к вставшему поперек дороги и начинающемуся сердиться Черту.