Илана Кузьмина - Треугольник Пенроуза

Для облегчения передвижения больной Андрей приобрел кресло -коляску и каждый день, невзирая на погоду, возил Клавдию гулять в небольшой скверик, расположенный вблизи дома. Они подолгу сидели под большим развесистым клёном: она – в коляске, он – на скамейке, дышали свежим воздухом и разговаривали. Когда Клавдии было трудно говорить, то развлекал её Андрей или они просто молчали. Между этими двумя такими разными людьми установилась невидимая духовная близость, и их не тяготило молчание. Нередко после продолжительного молчания оба одновременно начинали говорить одно и то же, как будто до этого их души вели негласный диалог и теперь решили перевести беседу в звуковую форму.

На колени Клавдии упал оранжево -красный кленовый лист. Она повертела его в руках и улыбнулась.

– Умирать надо достойно и красиво, как этот лист, – она жестом руки остановила Андрея, который хотел было возмутиться. – Тихо, Андрей, тихо. Я и без МРТ, и без Юрия Осиповича знаю, что скоро умру. И что с того? Всё равно умирать, раньше или позже. Посмотри на него. Ранней весной появился маленький клейкий листочек, потом он вырос в большой и красивый резной лист и целое лето жил. Он радовался солнцу, играл с ветром и, хихикая от удовольствия, купался в струях дождя. Он шептался с соседними листьями, любовался на звёзды по ночам, удивленно наблюдал за людьми и животными, завидовал птицам. Ему тоже хотелось иметь крылья и летать. Осенью его зелёная униформа сменилась на чудный праздничный наряд. И однажды, попрощавшись со всеми и сказав спасибо всем и всему, этот листок оторвался от ветки и, вальсируя, полетел вниз. Он летел, как птица, и это было восхитительно! Кленовый лист не задумывался о смысле жизни, а просто жил, прославляя и создавая красоту.

Вот бы и нам, людям, не жаловаться на судьбу, не карабкаться по головам к славе, богатству и власти, а получать удовольствие, занимаясь любимым делом, любить и быть любимыми, видеть красоту во всём, в каждой малости и радоваться ей и быть благодарными за всё. Но нет, люди, как ловцы жемчуга, всю жизнь ныряют раз за разом на дно моря в поиске жемчужины под названием «счастье» – задыхаются, всё больше устают с каждым разом и всё более раздражаются неудачам. И только когда сил нырять уже нет, человек расслабляется, с аппетитом закусывает прихваченной едой, покачиваясь вместе с лодкой на волнах, и блаженствуя, подставляет лицо ласковому солнышку и игривому ветерку. Раньше он не замечал ни солнца, ни голубого неба с белыми барашками облачков, ни изумительную синь моря, пахнувшего водорослями, ни вкуса воды и хлеба – он нырял и нырял в поисках счастья. И вдруг человек замечает большую перламутровую жемчужину «счастье», которая всё это время лежала на дне его лодки. Нужно было не изнурять себя ныряниями, а просто нагнуться и поднять жемчужину. Вот оно, его счастье, лежит в ладони, но сил догрести до берега уже нет.

Вот и я, Андрюша, всю жизнь считала себя несчастным, обиженным судьбой человеком. Конечно, я не показывала вида и никому об этом не говорила, но сколько слёз я пролила по ночам, ты бы знал! – вздохнув и немного помолчав, отдыхая, Клавдия продолжила: – Я очень рано потеряла маму, мне Бог не позволил стать балериной, – женщина скорбно пожевала губы, Андрей участливо смотрел на неё, чувствуя себя почему -то виноватым в несчастьях Клавдии. – С мужем тоже было непросто. Он хороший человек, мы были большими друзьями, но любви между нами не было. Точнее, нам казалось, что мы любим друг друга, во всяком случае – вначале. Я всё ждала, ждала, когда меня захлестнёт волна любви и счастья, да так, что я потеряю голову, но потом поняла, что ждать бессмысленно. Ой, откуда она здесь?!

К ногам Клавдии подбежала пушистая рыженькая собачка, встав на задние лапки, она положила женщине на колени маленький полосатый мячик и призывно тявкнула. Клавдия погладила собачку по голове и весело рассмеялась:

– Поиграть предлагаешь? Нет, малышка, я тебе в подружки не гожусь, извини!

Из -за кустов донеслось: «Рыжик, ты где? Рыжик!», и собачонка убежала к хозяйке, не забыв прихватить свою игрушку. Клавдия с Андреем переглянулись, улыбаясь.

– Эта собачка – живой пример того, что смысл жизни – это сама жизнь. Надо просто жить и радоваться всему, что видишь, слышишь и чувствуешь, и быть благодарным за всё. Радоваться и благодарить за то, что есть, а не страдать о том, чего нет, – Клавдия вздрогнула, её лицо судорожно скривилось от боли, кулаки сжались до белых костяшек.

Быстро обхватив ладонями ближайшую к нему руку Клавдии, Андрей поглаживал и массировал её, стараясь передать больной женщине своё тепло и сочувствие. Он знал, что периодически Клавдия испытывает резкую стреляющую боль вдоль позвоночника. Боль дикая, но, к счастью, кратковременная.

– Сейчас, сейчас пройдёт, – бормотал Андрей. И правда, вскоре лицо Клавдии расслабилось, на нём появились некие краски, она слабо улыбнулась и тихо проговорила:

– Всё в порядке, Андрей, – она немного помолчала, ласково глядя на Андрея. – Узнав о своём диагнозе, ещё в больнице, я проклинала свою незадавшуюся жизнь. Почему одним – всё, а другим – ничего?! В чём я виновата? Меня пугал не сам диагноз как таковой, меня убивала мысль, что я буду один на один с болезнью медленно, в одиночестве, страдая от боли и немощи, умирать. Я пошла в ночной клуб и там, увидев тебя, я неожиданно для самой себя осознала, что мне не за что пенять на Бога. Это было как озарение! И почему это озарение снизошло на меня именно в полумраке клуба, именно наблюдая за тобой? Я не знаю, только я поняла, что всю жизнь была счастлива. Я жила в мирное время, в красивом городе; у меня был любящий и заботливый отец, благодаря которому я ни в чём не нуждалась материально; с раннего детства я занималась любимым делом – балетом; у меня был, в общем -то, неплохой муж. Владимир был умным, добрым, непьющим человеком…

Клавдия вертела в руках кленовый лист и улыбалась своим мыслям, а потом лукаво взглянула на Андрея.

– Кто бы мог подумать, что именно в тот момент, когда Бог мне вынесет смертный приговор, моя жизнь заиграет всеми красками, как листва этого осеннего клёна, наполнится смыслом, нежностью и любовью. За это я должна благодарить тебя. У Виктора Цоя в песне «Легенда» есть такие слова:

– Потрясающая глубина мышления у, казалось бы, совсем молодого парня, он умер в двадцать восемь лет. Поразительно! – снова помолчав, отдыхая, Клавдия взяла Андрея за руку. – Я очень сожалела, что у меня нет детей, но даже эту рану ты залечил: моя любовь к тебе больше материнская, а тот один раз не считается. Хотя, – она усмехнулась и погладила руку Андрея, – без той ночи я не хотела бы умирать, а теперь – пожалуйста, хоть сейчас!