Илана Кузьмина - Треугольник Пенроуза

– Я гречку сварил, будешь? Хочешь, колбаску поджарю, будешь? – Андрей согласно кивнул, и Вадим занялся ужином.

Приход Андрея сильно взволновал Вадима, он был и рад, и возбуждён. Сердце его всегда учащённо билось в присутствии Климова. Нравился ему этот парень, что-то было в нём такое, отчего Вадим был готов перегрызть глотку любому, кто попытается обидеть этого мальчика. Он восхищался красивым личиком Андрея, густыми длинными волосами, которые очень шли ему, необычно высоким и сильным голосом. Вадима умиляла стройная фигурка друга. Андрей часто выступал в чёрных в обтяжку брюках из тонкой кожи и расстёгнутой джинсовой рубашке. Вадим не мог равнодушно смотреть на обнажённый торс Андрея. Ему безумно хотелось обхватить обеими руками эту тонкую и гибкую, как у девушки, талию. Он страстно желал ласкать руками и губами кубики на животе Андрея, которые так возбуждали девчонок и его. Даже вид чёрных волосиков на его груди вызывали у Вадима состояние сладкой истомы.

Но бас-гитарист ото всех скрывал свои чувства к парню, считая их грязными и непристойными, и в первую очередь от самого Андрея. Вадим страшно ревновал парнишку к девчонкам-поклонницам, мучительно хотел его, но даже в самых смелых фантазиях не мог себе представить, что его мечты могут когда-нибудь реализоваться. Он научился быть счастливым просто от того, что Андрей рядом, что они вместе репетируют, выступают, сочиняют песни. Музыка рождалась в прекрасной головке Андрея сильная, красивая, запоминающаяся, но вот стихи ему давались с трудом, потому тексты писал Вадим. Ему хватало этого, он привык довольствоваться малым.

– Представляешь, какому-то идиоту что-то там померещилось… Гомосексуалист я, видите ли! Да если бы даже это так и было на самом деле, что это меняет? Что, если гей, то не человек, что ли? Нужно его из дома выгонять?! – возмущался Андрей, пока Вадим хлопотал, готовя ужин.

– Не переживай, Андрюшка, все обойдётся, – успокаивал его Вадим, накрывая на стол.

Они съели гречку с поджаренной колбасой и салат из свежих помидоров и огурцов, напились чаю. Вадим хотел добавить другу в чашку пару чайных ложек коньяка, чтобы тот немного расслабился, но Андрей отказался. Он совсем не пил спиртного, нельзя ему было – даже после небольшой дозы алкоголя он отключался и мог проспать больше суток. Сам Вадим перед едой выпил стопку водки, дабы немного унять расходившееся сердечко и выровнять сбывшееся дыхание.

Андрей слегка успокоился, повеселел, все случившееся дома казалось уже не таким страшным и непоправимым, но обида на родителей осталась. Ему так хотелось сделать что-нибудь такое… причинить им боль, какую испытывал сейчас он сам.

Часы показывали пятнадцать минут первого ночи, пора было ложиться спать. Вадим застелил свежим постельным бельём диван, на котором обычно спал сам, но сейчас, в отсутствии матери, он спал на её кровати. Андрей сходил в ванную, потом пошёл Вадим. Когда он вернулся, Андрей уже лежал на диване, закинув руки за голову. На его лице снова было страдальческое выражение, казалось, парень сейчас заплачет. Вадим быстро подошёл к нему, сел у изголовья на колени и схватил друга за руку. Теперь их лица были совсем рядом.

– Ты чего, Андрюша? Не переживай, все утрясётся, – заворковал Вадим, поглаживая руку паренька. – Ты поспи, поверь, завтра всё будет видеться в ином свете. Всё будет хорошо!

– Нет, ну за что? Ведь чтобы ни натворил отец, я же всё равно его любить не перестану. А меня никто, выходит, не любит. Вот, какая-то сплетня – и пожалуйста, отец с матерью вычёркивают меня из своей жизни и выбрасывают на помойку, как грязную тряпку. Даже родителям я не нужен.

– Да что ты такое говоришь! Девушки по тебе с ума сходят – и как по металлисту, и просто как по красивому парню, – Вадим погладил гостя по щеке и слегка развернул его голову в свою сторону. Андрей был такой худенький и красивый, мягкий и тёплый, лежал так близко и так нуждался в его утешении, что у Вадима голова пошла кругом. – Я, я люблю тебя, Андрей, давно люблю.

Вадим обхватил голову парнишки обеими руками, отвёл волосы за уши и, поглаживая дрожащими от волнения пальцами, стал бережно покрывать поцелуями лицо Андрея, шею. Тот от неожиданности широко распахнул глаза и будто оцепенел, а его товарищ, прерывисто дыша, добрался до его пухлых сладких губ. Прервав поцелуй, чтобы перевести дыхание, он откинул одеяло, которым прикрывался Андрей, и Вадима обдало теплом и еле ощущаемым запахом давно желанного, любимого тела, одурманивающим ароматом здоровой, молодой плоти. Он шумно и глубоко вдохнул, блаженно прикрыв глаза от удовольствия, его всего затрясло от возбуждения. Вадим был крупным и сильным парнем, он как пушинку подвинул Андрея и прилёг рядом. Вся его нежность и любовь, сдерживаемые годами, обрушились на друга: он руками и губами, помогая языком, целовал и ласкал тело любимого, всё более входя в раж.

Андрей был безумно напуган, но дерзкие ласки друга становились всё более жаркими и страстными и, чего греха таить, всё более приятными. Он уже не мог, да и не хотел оттолкнуть Вадима от себя. Тело его горело, сердце замирало, дыхание участилось. Он выгнулся дугой и сладко застонал, когда Вадим, лаская языком сосок Андрея, положил руку на внутреннюю поверхность его бедра. Теперь он дрожал и трепетал всем телом в нежных и сильных руках, в голове звенело, дышать было всё тяжелее. Андрей обхватил приятеля за спину, стараясь как можно сильнее прижаться к Вадиму всем своим пульсирующем от желания телом, чтобы эта пытка лаской наконец закончилась. Они оба уже с трудом терпели напряжение.

– Давай уже, делай что-нибудь, я больше не могу, – прохрипел Андрей, извиваясь как змея.

Вадим опустился пониже, и парнишка забился, как птица в силке, пытаясь вырваться. Такая откровенная ласка была для него непривычной и неприемлемой, но его приятель был сильнее, так что вскоре Андрей лишь стонал, царапая мокрые от пота плечи любовника, и задыхался от растущего напряжения, а потом сдавленно закричал и обмяк. Сердце его готово было выпрыгнуть из горла, в ушах шумела кровь.

Чуть погодя Вадим завис над парнем, быстро и ловко перевернул его под собой на живот, и провел горячим языком по позвоночнику, обдавая кожу спины друга жарким дыханием. Андрей смог лишь пискнуть, выгнул спину навстречу губам друга и полностью доверился ему. Ни сил, ни желания сопротивляться неизбежному у него не было. Он только дёрнулся и охнул, его захлестнула волна никогда ранее не испытанного удовольствия, усиленного стыдом, когда почувствовал поцелуи и ласки там, где даже мать не могла его целовать. Для него всё происходящее было за пределами здравого смысла, но теперь он дико хотел продолжения. Андрей немного обмяк, однако, не успев толком отдышаться, он вскрикнул от боли, но всё же нашёл в себе силы и толкнулся навстречу любовнику и уже вместе с Вадимом стал взбираться на вершину сладостного удовольствия.