Модест Казус - 365. Сказки антарктических писателей

Близилось время сиесты, поэтому собака подняла ногу, почтила память разбитого светофора и отправилась на помойку за костями.

А постовой ушел в сторожа.

Средь неприглядного внутреннего двора стоял невзрачный дом. К дому сему неприметные люди в оранжевых комбинезонах пристроили подъезд, который от других подъездов ничем не отличался.

Слишком уж всё гладенько выходило, что не могло вызвать любопытство в пронырливом сознании автора сей докладной записочки. И взялся я следить за двором, домом и подъездом.

И как чувствовал. После череды непримечательных дней к дому подкатил очень подозрительный грузовичок! Такого подозрительного грузовичка я в жизни не видывал! На четырех подозрительно круглых колесах он въехал во двор, тревожно фыркая выхлопами сомнительного химического состава. Из какой-то особенно странной кабины выпрыгнул совсем уж неказистый мужичок, откинул борт и выкрикнул неразборчивое.

Тут же к грузовичку подбежали аномально молчаливые африканцы и выгрузили из кузова деревянные ящики неправильной формы с надписями на неизвестном мне языке.

Мораль сей притчи в том, что бела береста, а деготь черен, а такоже и в том, что пора уходить в катакомбы.

Один мальчик по имени Данчик боялся телефона. И всякий раз покрывался холодным потом, когда телефон разрывал тишь да гладь его обиталища.

Аппарат подскакивал, будто гренка из тостера, и бросался в угол комнаты, где за тумбочкой прятался испуганный мальчик. Телефонная дуда истошно вопила и падала навзничь. Из дуршлячного динамика вылетали боевые самолеты, танки и кирасир, угрожающе гремя кирасой. Мальчик жмурил глазки и со страху портил нижнее бельё.

– Здравствуйте. – произносил чей-то голос из адского жерла телефонной трубки.

– Ы-ы-ы! – ычал мальчик, заползая под ковер.

– Подумаешь… – предсмертным гудком выстреливала трубка, раскрывала зевотно рот и прикидывалась спящей. Но мальчик, чувствуя подвох, тихонько подкрадывался к трубке, тыкал ногтем в глянцевый пластик и тут же отпрыгивал в прихожую, словно ужаленный тайпаном.

– А ну, стой! – орала хитрая телефонная трубка, внезапно очнувшись и прыгая вслед за ним. – Скажи-ка, товарищ, это склад?

– Нет!

– Тот самый? – трубка приближалась, со свистом раскручивая аркан, сплетённый из телефонных проводов.

– Нет! – мальчик полз, перебирая коленками, на кухню, но падал на живот и опутанный проводами скользил по паркету обратно.

– А не хотите ли Вы подключить цифровое телевидение?

– Пожалуйста, не надо!

– А позовите, пожалуйста, Стёпу!

– Нет-нет-нет! – мальчик захлёбывался криком и вываливался из сознания в глубину бессрочной комы.

Трубка подтягивала мальчика к тумбочке и бережно укладывала на рычажки телефона.

Спускаюсь намедни в метрополитен, а там – пылесосами дешевыми фарцуют! Я ж возьми, да и купи.

Не подумайте, что Норберт какой-то там сквалыга и скупердяй, который из блохи голенище кроит! Купил исключительно из соображений практичностей, целесообразностей и рациональностей.

Пылесос домой приволок, поставил в уголок, а сам на кухню – мясо с картофелями жарить. И только собрался маслом сковородку обмазать, как затрезвонил телефон:

– Добрый день! – кричат мне в ухо подозрительно задорно, будто щекотка одолела или хворь душевная. – Вы уже овладели навыками работы с нашим пылесосом? Сколько раз в день читаете инструкцию к нашему пылесосу? Как много времени тратите на уборку с применением нашего пылесоса?

– Стоит в уголке пока… – отвечаю, застыв с бутылью масла оливкового в руках.

– А Вы знаете, что при фирме открыты круглосуточные курсы виртуозного управления пылесосом? С Вами будут заниматься профессиональные преподаватели и опытные мастера! Вы платите всего один раз! Мы обучаем до результата. То есть, пока не научитесь – мы Вас не выпустим.

– Я подумаю. Наверное…

– Замечательно. Сколько у Вас комнат в квартире?

– Три. Кухня ещё, ванная, уборная и антресоль.

– Замечательно! Как Вы считаете, может быть, стоит приобрести универсальную модель пылесоса? От обычных моделей отличается наличием дополнительных раструбов. Их можно протянуть во все помещения квартиры и пылесосить одновременно!

– Может быть…

– Будем признательны, если Вы расскажете о нас друзьям, знакомым, соседям, коллегам по работе, каждым встречным и поперечным, случайным прохожим с мало-мальски вменяемой рожей!

– Я постараюсь, да…

– А ещё в ассортименте у нас имеется грелка для чайника. Удобная, эргономичная и остро необходимая в хозяйстве грелка для чайника!

И тут у меня из рук бутыль с маслом выпала, да на сковороду! Сковорода над плитой подскочила, перевернулась, да на лапти!

– Идите ко псам со вашими пылесосами, раструбами, грелками и чайниками! – закричал я во гневе. И трубку о стенку разбил.

И ушёл покупать новый телефон.

Всякие люди рождаются на Земле: и глупцы, и мудрецы, и урологи, и энтомологи, и душегубы, и лесорубы, а то и просто личности с подвохом.

Выпало как-то жить на нашем свете резиновому человеку, у которого всё было резиновым: руки, ноги и даже мысли, а берцовую кость он легко мог свернуть бубликом. Очень кичился человек сей собственной резиновостью и часто говаривал:

– Жалок мудрец, ибо границы мудрости его определены. Жалок глупец, ибо разум его ограничен глупостью. Жалок уролог, ибо мир его ограничен слизистой мочеиспускательного канала. Жалок энтомолог, ибо инсекты своими габаритами жалки изначально. Жалок душегуб, ибо количество душ, кои он способен сгубить, исчислимо. Жалок лесоруб, ибо не вхож он в заповедные леса, охраняемые министерством экологии и природопользования. Жалки и сомнительные личности, ибо значимость их личностей вызывает сомнения.

При этом резиновый человек прыгал по тротуарам над толпами людскими, отскакивал от столбов волейбольным мячом и под звон разбитых фонарей кричал:

– А я! Я могу распластать себя гуттаперчей по вселенным, ибо эго моё резиново! И могу мыслить четырёхмерно, ибо мысли мои резиновы! – и так разошёлся, распалился, что задымился весь, закоптил. Почернела резина, пошла трещинами, да и осыпалась в труху.

– Что-то палёным запахло… – заметили глупцы и мудрецы, урологи и энтоломоги, душегубы и лесорубы.

– Так пахнет резиновый человек! – воскликнули было сомнительные личности, но тут же притихли под тяжестью чьих-то внимательных взглядов.