Александр Шорин - Ось второго порядка

Впервые за долгое время я сделал какое-то дело, после которого не хочется сразу же жалеть о последствиях. Просто нужно быть честным с самим собой, тогда-то всё и сдвинется с мёртвой точки.

Впервые за много дней я забылся во сне.

…Первое, что я почувствовал – холод и вкус крови во рту. Превозмогая дикую головную боль и дрожь во всём теле, я попытался разлепить глаза и понял, что не могу это сделать без помощи рук – такое впечатление, будто мои веки намазали клеем. Деревянными пальцами я потянулся к лицу и с трудом разлепил-таки веки.

Карьер, стены которого освещали лучи утреннего солнца, представлял собой удивительное зрелище – он напоминал (если смотреть снизу) поставленную с ног на голову египетскую пирамиду (перевернутую пирамиду!). Когда-то здесь добывали ровными блоками тальк, сейчас же это место было заброшено, и только редкие любители пикников изредка заглядывали сюда.

С пробуждением сон не забылся, мне показалось, что это был и не сон вовсе, а транс, вызванный последствиями визита к психиатрам. Я чувствовал боль, боль во всем теле и холод, который судорогой сводил всё моё тело. Обнажённое тело!

Перебираю свои небогатые пожитки: ворох мятой одежды, блокнот (единственная зацепка!) … Но он почти пуст: обычный журналистский блокнот, где записано одно интервью и небольшие заметки. Блокнот этот и деньги мне выдали в больнице при выписке. И всё!!!

Итак. Всё, произошедшее со мной, делится на ДО ПЕРЕВЁРНУТОЙ ПИРАМИДЫ и ПОСЛЕ НЕЁ.

ДО НЕЁ всё запутано, есть только отдельные кусочки.

ПОСЛЕ НЕЁ есть то, что происходит со мной сейчас, и воспоминания о ДО, то есть опять те же самые кусочки, всплывшие, кстати говоря, не сразу.

Получается, что ПЕРЕВЁРНУТУЮ ПИРАМИДУ вполне можно считать некоей точкой отсчёта в обе стороны. Условной, потому что я называю ПЕРЕВЁРНУТОЙ ПИРАМИДОЙ конкретное место, которое само по себе, скорее всего не значит ничего. Разве… Разве что я ещё многого не знаю и до многого не додумался. Посмотрим.

Я встал из-за компьютера и, поставив чайник с водой на газовую горелку, задумался.

Голова ясная, но её переполняют воспоминания, совершенно не похожие одно на другое. Начавшись во сне, они стали приходить ко мне независимо от моего желания, иногда в самый неподходящий момент. Некоторые из этих воспоминаний истинные, а другие – ложные. Удастся ли разобраться хоть в чем-то?

Когда я смотрю в зеркало, мне кажется, что это не моё лицо. На меня из зазеркалья смотрит человек, которого я где-то видел. Где?!?

Я снова и снова смотрю на это лицо, и вдруг из глубин памяти всплывает имя: Дмитрий. Дима. Димка. Как такое может быть? Кто Он? Кто Я?!?

Я собираюсь с силами и пытаюсь внести хоть какую-то ясность в свои мысли. Перевёрнутая пирамида – это первое, что я увидел в своей нынешней жизни (реинкарнации?)

От этого условного нуля и будем крутить события.

Сосредоточившись, я могу вспомнить фрагменты целых трёх линий воспоминаний.

В первой линии меня зовут Виктор. Это основная линия, наиболее чёткие воспоминания.

Во второй линии меня зовут Дмитрий. Это – какие-то фрагменты воспоминаний.

И, наконец, есть третья линия, она пугает меня гораздо больше первых двух. Она не похожа ни на ту линию, где я ощущаю себя Виктором, ни на ту, где я ощущаю себя Дмитрием. Хотя… скорее, это всё-таки линия Дмитрия, но она имеет мало общего с миром, где мы живём. Точнее, с нашим временем.

Не могу сказать, что помню все досконально. Но я уверен, что жил в этом городе и работал здесь журналистом. У меня было много друзей и знакомых. У меня были жена и любовница…

Я вновь разглядываю в зеркало свою физиономию.

В памяти всплывает магазин «Продукты», который я видел, когда был с визитом у психиатров.

Улица Чайковского.

Или я жил здесь когда-то, или я – тот ВТОРОЙ… Ну дела!

Но визит на Чайковского, конечно же, нанести стоит.

Странно. Странно и, я бы сказал, дико.

– Димочка, здравствуй!

«!!! Я знаю, что меня зовут Виктор!!!»

Девушкой бы я её не назвал. Скорее по-деревенски – молодуха. Пышная фигура едва прикрыта домашним халатом. Голубые, навыкате глаза лучатся. Я в них отражаюсь. Весь.

– Ты… Жив?!

– Здравствуй, – чувствую себя ужасно глупо и произношу то, что почему-то кажется логичным: – Я к Виктору.

Её и без того огромные глаза становятся ещё больше. Кажется, что лица больше нет – одни глаза. В них непонимание и… слёзы.

– Зачем ты так? Ведь ты… Ведь ты не знаешь, что он пропал! А здесь он не живет давно.

Откуда-то из глубин памяти вытаскиваю: «Это бывшая жена меня-Виктора».

Вместо того чтобы окончательно смутиться, я чувствую, что начинаю нервничать.

Закрываю глаза. ЩЕЛЧОК.

И – передо мной совсем другая картина. В глазах женщины больше нет удивления – в них участие, желание помочь и… похоть. Она похорошела, подтянулась что ли. Появилась грация, женственность. Её губы тянутся к моим…

Понимание происходящего приходит на каком-то интуитивном уровне.

– Пожалуйста, – произнес я неожиданно охрипшим голосом, – пожалуйста, приготовь покушать. Я пойду приму ванну.

Миг – и она уже на кухне. Слыша позвякивание посуды, я странно знакомой дорогой действительно иду в ванну и, через несколько минут, в охватившей моё тело горячей истоме, на меня накатились старые воспоминания.

Мы были одноклассниками. Дружили, спорили, соперничали друг с другом всегда. Влюблялись одновременно, учили физику и математику, обсуждали музыку и порнографию, литературу и карточные игры, одноклассниц и вождей революции… В общем жили бок о бок. Даже учительница любимая была у нас одна и та же, и родились почти в один день. (Димка всегда заявлял с гордостью: «Кто тут старший?», имея в виду то, что он действительно старше меня аж на четыре дня!).

А познакомились мы в восьмом классе средней школы нашего поселка, куда его привезла мать из Башкирии. Говорят, там у них климат особенный – то ли радиация, то ли ещё какая штука, но по сравнению с «местными» Димка был просто великаном, а вот я на физкультуре стоял в самом конце шеренги – пацан, да и только.

Что-то меня в нем привлекало, хотя мы были очень разные.

Он самоутверждался. Всегда и во всем. Самый красивый, самый интересный, самый остроумный. В классе он за месяц-другой стал более «своим», чем я за восемь лет.

Абитуриентским летом наши пути-дорожки разбежались. Я поступил на журфак, а он успешно завалился в институте торговли и загремел в армию. В «учебке» он пару месяцев был в городе и даже как-то выбрался ко мне в гости, в общагу. И – представьте – впервые не смог доказать свое превосходство моим новым патлатым друзьям. Чуть до драки дело не дошло… Даже обиделся.