Валерий Гришковец - Соборная площадь

И давно уже от духа здесь – ни духу,
Только так, расхожей нечисти душок:
О России в Белокаменной – ни слуху,
И сверлит слух пьяной нищенки басок.

Не к лицу тебе, столице белолицей,
Этот пьяный несусветный балаган,
Где Егорий твой с копьем и плащаницей? —
Расходился – не унимешь – хулиган.

Эх, Егорий, на Руси родимой горе,
Вопль – ни Бога, ни пророка не слыхать.
То ли водки, то ли слез клокочет море,
Всё в таком разоре – спасу не видать.

Ну, а ты, Поэт, чего так смотришь скорбно,
Перед кем склонил главу и шляпу снял,
А не ты ли возносился непокорно? —
Вон уж – лезет ростовщик на пьедестал.

Мать честная, мать-Отчизна, где же выход,
И конец сему концу, в конце концов?!
Ох, ты, яма переходная «вход-выход» —
В голове гудит Садовое кольцо…

Мать честная, матерь-Родина родная,
Не оставь, не кинь мя грешного, приди ж!
Позови! Кивни! В любой толпе узнаю!..
…А не ты ли там, нагая, голосишь?..
20 сентября 1993 г.

***
…и ушел, не понят и не принят,
А любил – аж прогорел дотла!
Вытряхнуть бы душу, да не вынуть —
Тяжела… Неужто там – зола?..

За душой – ни денег, ни угла…

Ни рубля в кармане! Боже правый,
Не оставь бродягу на углу…
Жил по сердцу, но без общих правил —
Ни хвалу не принял, ни хулу.

Отгорел – слепой – иду во мглу…

***
Юрию Савченко
На скамейке за полночь сижу —
Первые итоги подвожу.
Ни семьи, ни дома, ни друзей…
Выпил бы – не станет веселей.
Сам себе судья и прокурор,
Выношу суровый приговор.
Много пил, чудил и колесил,
Жил как жил – поблажки не просил.
В драку лез, в чужую лез постель,
Словно двери, душу рвал с петель.
И – один… Как на издохе зверь —
Сам себе не в радость я теперь.
Посмеялся б – не до куражу —
Первые итоги подвожу…
Вот подсел подельник – что гроза,
Змей зеленый, красные глаза.
Ну и шельма, беспощадный зверь!
Жены, дети… Где они теперь?!
Крутит задом баба (не слаба!),
Это – моя глупая судьба.
Нету сил, опять за ней бегу,
Оторваться, братцы, не могу.
Не могу, хоть знаю, видит Бог, —
Ох, печален, горек мой итог…

ВОЗВРАЩЕНИЕ
Я поверю в чудо, я послушным буду,
Милая, прошло все, позабудь скорей.
Я в Христа поверю, в Магомета, в Будду.
Я пройду по небу и по дну морей.

В сердце моем глупом расцветали розы,
Душу выстилали чистые снега…
Что ж не отодрать мне тело от коросты,
Что же мысли где-то ниже каблука?

Вот тебе букет мой – вырывай из сердца
Розы, розы, розы – с мясом вырывай!
Пусть не ты сажала, но куда мне деться,
В гроб живому?! Что же – крышку забивай!..

Никому не верю – я родился зверем,
Сдуру стукну дверью! И пойду, пойду…
Голые деревья, фонари, и в сквере
На скамейке мокрой лягу-упаду.

Вот тебе и чудо. Сам ты, брат, паскуда,
Без надежды, веры, даже без креста.
Что там Магометы? Что твердишь про Будду?
Не такие разве предали Христа?..

Помнишь, перед строем целовал ты Знамя? —
Как дрожало сердце, кругом шла земля.
Милые, родные, да я с вами, с вами!..
Где моя отчизна?! Где моя семья?..

Мокрая скамейка. Голые деревья.
Фонари слепые. И слепая ночь.
Нет, я все ж надеюсь! И люблю! И верю!
Потому сегодня и ушел я прочь.

***
Вокзал. Незнакомый и мрачный.
И морок – когда же рассвет?!
Угрюмый поселок барачный.
Я не был здесь тысячу лет!
Да лучше б и не быть!.. Какая,
Какая беда занесла
Сюда, где речонка былая
Напомнит обломком весла,
Мол, были и годы покруче,
И знали мы всякий народ…
А нынче – лодчонка на круче,
Кружком ее – люди ли, сброд?
Орут, что-то истово делят,
Ну как же – закуску и спирт.
Уехать! Скорей! В самом деле,
Пока память давняя спит…

ПОПЫТКА АВТОПОРТРЕТА
(на пятом десятке)

Отцежу печаль души корявую
И спросонья влезу в сапоги.
Гой ты, дурь, подстегнутая славою,
Мне с тобою нынче не с руки.

Не с руки – не с той ноги поднялся я,
Не с руки – до ручки довела.
Молодость? И с нею распрощался я —
Отстираю душу добела…

Наизнанку выверну, продажную:
Э-хе-хе, да что же я творил?..
Вся она, как выдублена сажею,
Парил-драил – так и не отмыл.

Ну так что ж, браток, крути-сворачивай,
Никуда не денешься – живи.
С этакой измызганной, растраченной,
В ссадинах, блевотине, крови?..

С этакой измызганной, растраченной.
И давай зубами не скрипи,
А, какая есть, крути-сворачивай,
Тут, брат, не продать и не купить…

Глупая головушка, тщеславная,
Под глазами темные круги,
Руки задубелые, корявые,
Борода, фуфайка, сапоги…

***
Детство. Я отстал от мамы
И – бегу! А следом – страх.
Ободрался, ухнул в яму —
Привкус крови на губах…

Юность. Хмель ночных свиданий.
Что за тени на углах?
Пальцы шарят нож в кармане —
Привкус крови на губах…

Зрелость. Друг ушел с любимой,
Позвала тебя труба,
Спишь в обнимку с карабином —
Привкус крови на губах…

Стала женщина – женою.
Нелюбимой. Что ж, судьба.
Дверь закрыла за тобою —
Привкус крови на губах…

Но легка моя дорога —
Отряхну лишь пыль с горба!
Всех пожитков – боль, тревога —
Привкус крови на губах…

***
Приходил, а дверь не открывали.
Уходил – вздыхали тяжко вслед.
Только рельсы на мостах стонали
Да метался полуночный свет…

Где теперь ты, брат мой непутевый,
Друг сердечный, вечный рядовой,
Вон уж день зарей сияет новой —
Над твоей взошел он головой?..

Ах, как били нас!.. И как любили!..
Сколько женщин не сомкнули глаз…
Не от нас они детей родили,
Да и вряд ли вспоминают нас.

Шли по жизни – море по колено,
Горе – горше б не было беды.
Ну, а в жизни бренно все и тленно,
Слишком больно падать с высоты.

Но в бессилье подломили крылья —
Бьется странный полуночный свет.
Приходили – двери не открыли,
А ушли – и потерялся след.

ИСХОД
П. К.
Серый свет одиночества. Полночь.
Городская слепая звезда.
Ничего, даже жизни не помню.
Не спешу – так давно опоздал.

Засвистеть от тоски и напиться?
Завалится в кусты за ларьком?!
Ходит важно с дубинкой столица,
Надурняк зарядясь коньяком.

Эх ты, шапка с орлом забубенным,
С грязной лычкою мятый погон,
Негодяй и прохвост откровенный,
Не сломаешь меня, дурогон!