Валерий Гришковец - Соборная площадь

БЕЛОРУССКИЙ ШЛЯХ
Судьбы нам, край мой, не придумывать,
Хлебнули горюшка сполна:
От Куликова и до Грюнвальда,
От Ворсклы до Бородина.

Трепали рваные знамена
Полынных росстаней ветра.
Катились желтые, зеленые —
Гремело пьяное «ура!».

У славы есть примета страшная,
Где больше лиха – там она!
Рубились белые и красные —
Хлестала кровушка, черна.

У «всходних крессов» на завалинке
Колхозный нюхали пирог.
Пилсудский шел – в Кремле у Сталина
Скрипел затравленно порог.

Ты в их игре, как туз к десятке.
И шла игра за кругом круг.
Вмешался третий на раскладке
С кровавой хваткой грязных рук.

И запылился шлях кандальный
От нив родимых и болот
До горьких копей Магадана,
За Бухенвальдский поворот.

Напрасно тешились: Берлином
Закончен шлях твой роковой.
Но перед кем и в чем повинна —
Вдруг вспыхнул атом над тобой?..

Я многоточья ставлю точку,
Я вовсе не хочу гадать,
Себя не жаль – мне жалко дочку:
Ну, скольким здесь еще страдать?!

Мы не горды, скорей, обратно.
Не потому ль не сбросим пут?
И вспоминая путь твой ратный,
Горды за этот страшный путь.

Но дай нам Бог не возгордиться,
Чтоб впопыхах не растерять
Тот свет, что в знамя воплотился, —
Ему в столетиях сиять.

***
Откуда эта грусть и боль такая,
Как будто ты уже ступил на край
И под ногой песок шуршит, стекая…
Уйди скорей и душу не терзай.

Ну что там увидел – не увидел?
И что же ты увидеть хочешь там?..
Ослеп Гомер, изгоем стал Овидий,
И Данта тень все бродит по кругам…

Угомонись, забудь дорогу эту,
В кабак иди, на рынок, в Божий храм,
Но не ищи разгадок тьме и свету,
Тем более – тому… Се – не по нам.

Да, не по нам. Но ты стоишь у края,
Закатный пламень на челе горит.
И все глядишь. И боль в глазах такая,
Что даже ТАМ навряд ли отболит…

РОЖДЕСТВО У МАМЫ
Не белоручка – белоруска,
Ты почернела от беды.
Но все ж – достало лебеды,
С того и радость песни грустной.

Опять зима. И вперемешку
Со снегом дождь. Как будто смех
Сквозь боль и слезы. Дождь и снег.
И жизнь осталась где-то между.

Как небо черное – в деревьях,
Как смех – в слезах и в счастье – боль.
Но чистой ты несла любовь