Олег Молоканов - Орех. Роман

– На оранжевый, – поправила Ольга.

– Да какая разница! Как только он стал такого цвета, я почувствовал, что не могу сдержать желания. Хорошо, что ты оказалась рядом.

– Значит, получается, если тебе приспичит где-нибудь на улице – ты на первую же бабу и кинешься?

Кац задумался.

– Хороший вопрос. Нет, это исключено. Но захотелось мне очень сильно.

Ольга Валентиновна повернулась к мужу.

– Знаешь, все это похоже на бредни. Но беда в том, что я слишком хорошо тебя знаю. Поэтому все, что ты рассказал, заставляет меня волноваться. Я не могу ощущать то же, что и ты, и не могу судить, правдивы твои догадки или нет. Давай-ка спать. Завтра будет новый день – там и поглядим.

– Давай, – обреченно согласился Семен Ефимович.

Утром, встав по будильнику, Кац тут же прошлепал на кухню и проверил орех. Никаких изменений после вечера: серебристый цвет и комнатная температура. «Слава богу, подумал он, – и пятница сегодня, наконец-то». Нельзя сказать, чтобы неделя выдалась трудной, но появление ореха, конечно, перевернуло все с ног на голову. Позавтракав и выкурив сигарету, Кац, не тревожа спящей жены, пошел в ванную, чтобы побриться и принять душ. Включив воду и покрыв щеки и кадык пеной, задумался: брать с собой орех или нет? Вчерашние события пока не укладывались в четкие рамки: если он оставит орех дома – не окажется ли тот по собственной прихоти в машине или в лаборатории? В лаборатории еще куда ни шло, а поездка в машине в состоянии неуправляемого гнева, как вчера утром, совсем не вписывалась в его планы, – так по дороге и дров наломать можно. Завершив водные процедуры, Семен Ефимович неспешно оделся и взял-таки орех с собой, только положил его не в карман брюк, а в сумку. Всю дорогу за рулем он провел в размышлениях, насколько различаются по времени перемена цвета ореха с резкими перепадами в его настроении. За прошедшие сутки он не зафиксировал эту разницу, так как просто не успел уловить взаимосвязь. Если настроение меняется раньше, чем цвет, то тогда, может, и орех здесь ни при чем. А если позже, то очень даже при чем. Через какой промежуток времени ожидать прихода агрессии или неконтролируемого сексуального желания? Он ведь вращается в коллективе, который все видит, – и к любой из этих неприятностей надо быть готовым загодя. Впрочем, все можно будет выяснить сегодня, – только орех должен постоянно находиться под его контролем.

В лаборатории Кац положил орех на стол прямо перед глазами – рядом с карандашницей. Как только подтянулись Карпов, Васин, Зиден и Овечкин-Портнов, завлаб запросил у каждого данные о текущих проектах и, получив их, принялся изучать. Орех вел себя смирно, и благодаря этому Кац, как он думал, пребывал в благодушном настроении, хотя и нашел у подчиненных кое-какие нестыковки в замерах – а за это не мешало сделать втык. Ближе к обеду зазвонил внутренний телефон. «Кого еще черт несет? Все ведь на собрании вчера обкашляли», – поморщился Семен Ефимович и снял трубку.

– Лаборатория.

– Семен Ефимович, это вы? Здравствуйте, – прощебетал женский голос.

– Добрый день. Кто говорит?

– Это Щелкунова. Я по поводу…

– А, Галина Викторовна! – обрадовался Кац, потому что звонок от нее не сулил никаких неприятностей. – Чем могу?

– Я относительно Егорова. После нашего вчерашнего разговора.

– Какого Егорова?

– Ну, Андрея… Андрея Леонидовича. Он был у вас вчера.

Семен Ефимович сообразил, что речь идет о новеньком, просто он начисто забыл его фамилию.

– А, ну да! Помню, прекрасно помню. Что вы решили с датой выхода?

– Мы без окончательного согласования с начальством, а в данном случае начальство – это вы, ничего не решаем, мы только оформляем, – ответила Щелкунова вкрадчивым голосом. – Если вы не против, давайте вместе сходим на обед и определимся с датой.

Семену Ефимовичу было абсолютно все равно, с какого дня выйдет на работу новенький, и он мог бы сейчас назвать любую дату. Но перспектива пообщаться с этой смазливой бабенкой в неформальной, можно сказать, обстановке его остановила.

– Нет, я не против, хотя дал это дело вам на откуп. Минут через двадцать вас устроит?

– Более чем.

– Тогда… э-э… в половине первого у входа в столовую.

– Отлично, до встречи.

Кац повесил трубку.

– Ефимыч, ты что, не с нами сегодня? – спросил со своего места Вован.

– Подслушиваешь? Нехорошо, – беззлобно заметил завлаб. – Вопрос тут насчет этого новенького…

– Андрея?

– Ну да. В кадрах хотят, чтобы я решил, когда ему выходить.

– А ты что?

– Согласился обсудить – а что еще?

– То есть мы на обед без тебя идем?

– Выходит, так.

Это был редчайший случай, когда Кац ходил обедать без своих. Он помнил, что около года тому назад посещал столовку с главным проектировщиком по зданиям, и тогда именно перед обедом встал вопрос, требовавший срочного решения. Его пытались уломать переехать в другой корпус, а лабораторию отдать под какие-то неведомые нужды. Другого места для встречи не нашлось, да и время было подходящее – обеденное. В тот раз Семен Ефимович уперся рогом и лабораторию свою отстоял. Сегодняшний вопрос, конечно, не стоил и выеденного яйца, но раз уж просят…

Вован оглядел коллег.

– Во сколько двинем, мужики?

– Да хоть сейчас!

Зиден, Васин и Овечкин-Портнов быстро собрались и присоединились к Карпову, который уже ждал в дверях.

– Приятного вам! – бросил на прощание Кац.

– И тебе приятного! – ответил за всех Вован. – Тем более с дамой, приятной во всех отношениях.

«Братва» ушла, а Семен Ефимович бросил прощальный взгляд на орех – его он с собой решил не брать – и тут же встрепенулся: на предмете появился рыжеватый налет, едва-едва заметный. Тронув орех пальцем, Кац ощутил, что температура его никак не изменилась: она была не больше той, что выдавал кондиционер, установленный на 20 градусов по Цельсию. Но почему вдруг этот цвет? Сразу вспомнились вчерашние события: кирпичная крошка из-под сверла, оранжевый орех, жена у кухонной раковины, – одним словом, в памяти промоталось все. Главное, что поделать с собой вчера он ничего не мог: словно неведомая сила управляла его членом и им лично. Сейчас подобный сценарий совершенно недопустим, потому что у него будет спутница, а что самое страшное – спутница эта весьма привлекательна. Кац еще раз изучил окрас ореха, на сей раз самым придирчивым образом. Да, рыжеватость наблюдалась, но еле уловимая. Может, это от солнца? Он подошел с орехом к окну. Теперь, в лучах дневного света, предмет выглядел вроде бы естественно, без оттенков. «Да что я в самом деле! – подумал Семен Ефимович. – Зассал из-за какой-то хероты. Вперед и с песней, не хватало еще на встречу с опоздать». Он бросил орех на стол и вышел из лаборатории.