Марина Тюленева - Жизнь без печали

– Во! – воскликнула Наташа – Ты Ирину попроси тебе помочь. Она себе сейчас цену знает. Еще неизвестно кто за кем бегать будет. Больше всего на свете хочу, чтобы она твоему Саньке нос утерла. Чтобы он ее увидел и сон потерял. Но я тебе советую, деревенскую безмолвную невестку оставить. Иринка тебе спуску не даст.

– Разговорилась, – недовольно сказала Екатерина Александровна – Что ты из себя корчишь? Кстати, видела Ирку пьяную. Расстрел мужа с подружками отмечала.

– Молодец! – усмехнулась Наташа – Я ее понимаю. Даже кончаешь, когда понимаешь, что нет на свете той твари, которая сгубила твоего ребенка. Он же Ирку чуть до смерти не забил, дочка у нее, скорее всего, по его вине такая. Я ей шесть тысяч дала.

– Сколько?

– Глухая, что ли? Мне Торгадзе на комплект с брюлликами дал, я ей отдала. Девчонку обследовать. Скорее всего, девчонка безнадежная. Ей ведь скоро уже два. Пусть Ира сама удостоверится, если есть шанс, его использует. Когда помогаешь ветру дуть правильно, жизнь оправдывается.

– Она же тебе не сможет вернуть деньги.

– Зачем они мне? Мертвым по фигу украшения, тем более, у меня пальцев на руках и ногах столько нет, чтобы все их нацепить. Знаешь, мама Катя, у Иры все документы на руках есть, чтобы дочь в спецбольницу определить. Она ее не отдает. Она сказала мне, что это наказание за то, что сделала аборт от любимого человека. Так что, мама Катя, сноха из деревни, это не самая худшая расплата за грехи.

«Вот сука» – подумала Куминова, проводив Наташу – «Тоже мне, моралист».

***

После признания Ирины, Санька приехал домой. Он безучастно сидел на стуле, уставясь в одну точку. «Вот и все, доигрался. Как же так не везет! Зачем, вообще, связывался с девчонкой? Что нашло? Ведь была уже Наташа, самое прекрасное существо в мире». Если можно было бы, разрыдался от бессилия. К нему подошла Наташа.

– Сашенька, что у тебя случилось? – она положила руку на его плечо.

Куминов схватил ее руку и прижался к ней губами. «Боже ты мой! Как трогательно» – про себя усмехнулась Наташа.

– Я так люблю тебя. Я не знаю, как сказать, чтобы не сделать тебе больно. Ты никогда не простишь меня.

– Я должна уйти?

– Наташа, Ира беременная. Я не могу ее просто так оставить, у мамы будут неприятности. Наташа, подождем немного, я на ней женюсь, потом разведусь. Буду платить алименты ребенку. Я не могу иначе, она несовершеннолетняя.

«Когда ты на нее залезал, ты этого не знал? Козел похотливый!» – думала Наташа. Она стояла и презрительно смотрела на него. Пора от них уходить, загостилась, вот и повод нашелся. Вещи свои она уже заранее к Габриэлле перенесла. Санька поднялся и шагнул к ней, ее равнодушие он принял за отчаяние. Наташа молча развернулась, взяла свое пальто и ушла. Она в дверях повернулась, хотела сказать ему: «Береги ее» – потом передумала, было бы кому говорить. Санька по-своему расценил ее прощальный взгляд, у него сердце разрывалось от сострадания к ней.

***

Анна Сергеевна пришла в квартиру Даниловых, кормить Ирининого свекра. Ирина с дочерью были дома.

– Вернулись?

– Да, мама, часа два назад. Только что помылась. Много еды принесла? Тоже есть хочу.

– Как дела, Ирочка?

– Делали всякие энцефалограммы, эхограммы. Сказали: «Ирина Владимировна, у вашего ребенка не больше десяти процентов живого мозга». Дали еще бумаг с рекомендациями по помещению в специальный дом инвалидов.

– Ириша, может оно и лучше? Себя мучаешь.

– Пока не буду. Когда уж совсем невмоготу станет.

– Господи, дед еще этот.

– Что дед? Пусть будет. Без него бы мне с Маруськой тяжелее было. А так весело. Мы с ним ругаемся. Я ему что-нибудь говорю, он мычит, здоровой рукой на меня машет и плачет. Начнет срать под себя, тогда сдам куда-нибудь. Правда, дед? – крикнула она ему в комнату – Я, когда его в ванну запихиваю, он так смешно свои морхлые яйца прикрывает, стесняется.

– Ира, – сказала мать – Во что ты свою жизнь превращаешь?

– Жизнь, как жизнь, – пожала плечами Ирина – Я могу в любой момент все это прекратить, пока пусть будет так, как есть. Я виновата. Я должна искупить свою вину, это мое послушание.

– Ты, что в религию ударилась?

– Нет, мама, я стопроцентная комсомолка. Это я так, образно.

– За что ты себя винишь?

– За глупость. Я избавилась от ребенка, отца которого, люблю до сих пор, родила от недоумка. Я причинила много боли тебе, бросила Снежану.

– Ира, дети всегда причиняют боль родителям, а Снежана моя дочь, не твоя, ты не обязана находиться с ней до конца дней. Любовь к этому ублюдку, ты сама себе придумала. Сколько можно, он мизинца твоего не стоит. Если бы не он, с тобой бы всего этого кошмара не произошло.

– Мама, он не заставлял меня выходить за Никиту замуж. Он даже не заставлял меня делать аборт, он согласен был на мне жениться. Это мне надо было не придумывать, любит, не любит. Выходить замуж надо за человека, которого любишь ты, не ждать любви от него. Никита вон, как меня любил, чуть не убил. Сейчас я смотрю на это все по-другому. Наташе этой, ради которой он меня бросил, он не нужен был, потом бы все равно ко мне вернулся. Пострадал бы и забыл, у него любая любовь быстро проходит. Я бы сейчас жила в обкомовской семье на всем готовом и был бы у нас здоровый красивый ребенок. Я даже не знаю, кто это мог быть, мальчик или девочка.

– Ты совсем его оправдала.

– Мама, Куминов – подонок, он поступил со мной жестоко. Поматросил и бросил. Но проблемы у меня из-за моей глупости, а не из-за его подлости. Ладно, мамуля, давай не будем к этому больше возвращаться.

***

Ирина была в состоянии ужаса. Все, что было до этого, показалось ей мелочью, по крайней мере, Куминов оставался вежлив. Сейчас, столько оскорблений, криков о любви к другой женщине. Она поднялась на лестничную площадку, ей хотелось выброситься из окна. Но подъездные окна в этом доме были высоко, она не знала, как туда забраться. Ирина вышла из подъезда и побрела по улицам. Она шла и шла, не глядя по сторонам. Ничего вокруг не было, одна пустота. Жизнь кончилась. Какие теперь могут быть иллюзии. Ее мечта, ее принц, который ее обожал, носил на руках, превратился в жестокого и непонятного человека. Ирина подошла к своему дому ближе к полуночи, ноги уже не держали от усталости. Она зашла в квартиру. В коридор выскочила мать.

– Ирка, ты, что творишь? – яростным шепотом спросила она – Ты, вообще, соображаешь?

– Мама, – пролепетала Ирина и опустившись на пол, заплакала.

– Доченька моя, что случилось? – мать присела рядом с ней, стала ощупывать и вглядываться в нее – Девочка моя, Ирочка, скажи, что с тобой?

– Мамочка, прости меня. Я дрянь. Я так виновата перед тобой. Я так любила, – всхлипывая, причитала Ирина, не в силах сказать связную фразу. – Я так любила. Я плохая, мама. Я сделала аборт. Я была с ним. Он прогнал меня. Он ненавидит меня. Прости, мамочка. Я жить не хочу.