Ольга Крупнова - Ветер.mail.ru

– О, взяла открыточку, – обрадовалась Неля, сваливая рядом с Настей на диване кучку одежды. – Давай, переодевайся, а я разолью. Да плечики для платья возьми, зая дорогая! В чем ты завтра на работу поедешь?

– Уж не в этом балахоне, – беззлобно огрызнулась Настя, – джинсы прихватила. Так что пишет Толик?

– Смотри, – Неля взяла открытку и потыкала пальцем куда-то рядом с Толиковой поясницей. Настя посмотрела. На фото позади Толика виднелась скамейка, а на скамейке очень некрупная и очень рыжая барышня, старательно прячущая взгляд от камеры. – Люси это, Люська по-нашему. Толикова девочка. Пишет, что собирается к ней переехать.

Голос у Нельки стал вдруг такой теплый, что Настя аж задохнулась от зависти, не злой, но печальной, и даже на секунду пожалела, что не привела с собой Мишку. Неля смотрела на фото, и глаза ее сияли, а от носа к подбородку потянулись тонкие складки, словно нижняя часть лица знала что-то грустное, о чем не догадывалась верхняя. Нет, Мишка бы не помог. И вообще, причем тут Мишка? Разве от наличия каких-то Мишек сестра станет твоей и только твоей? Да и тебе совсем не хочется быть полностью ее. И все же… хоть ненадолго…

– Ладно, – складочки у Нелькиных губ сгинули так же быстро, как появились, – давай, что ли, за Новый год, Анастасия Аркадьевна?

Настя угнездилась на диване с ногами и тоже взяла свою посуду.

– За Новый год, Нинель Аркадьевна!

«Чин-чин», – сказали друг другу старые любимые кружки с оббитыми краями, плеская по внутренней стенке благородным перебродившим соком испанских виноградников.

Дальше все было в лучших Нелькиных традициях.

Тарелочек на столе оказалось, конечно, немного. Но была же еще курочка в духовке. «Как ты любишь, с чесночком». И рыбка. «Ой, забыла порезать!» И холодец. «Для тебя старалась!» И слоеные пирожки с мясом. «А помнишь, как нам в детстве нравилось!» Бессовестное вранье от прекрасной Нинель Аркадьевны. Те – из детства – купленные на станции, ни в какое сравнение не шли с этими, сочными и хрусткими одновременно. Но те – что правда, то правда – навсегда остались в памяти своеобразной вехой свободы, возможностью тратить сэкономленные на завтраках деньги на только им понятное удовольствие, настрого запрещенное мамой. И в память о них вполне можно было еще по парочке, хоть и с трудом. А курочку нет, курочку больше однозначно нет! «Всех зову я на бой, с этой курицей жирной, с этой бутылкой вступим в неравный бой, пойдем на них войной!» Откуда это? Мишка пел? Нет, кто-то другой. Все равно – правильно пел!

Где-то как раз между курочкой и второй бутылкой вина Настя поняла, что если не остановится немедленно, скоро просто-напросто уснет прямо у стола, задыхаясь от сытости, убаюканная анекдотами из чиновничьих буден и собственными историями о Мишке и турбазе. И весь придуманный ею гениальный план отправится на свалку. А другой шанс подобраться к сестре с нужным разговором представится… примерно никогда. А даже если и когда, то уже не сегодня, и это будет чертовски обидно.

– Нелька, – сказала Настя, сонно разглядывая нанизанный на вилку груздь. Груздь после полутора литров испанского на двоих выглядел удивительно красиво. На краешке у него блестел такой бличок от люстры – глаз не оторвать. Тем более что на всем остальном они не хотели фокуси… фо… расплывалось в них, в общем, всё остальное, – Нелька, а давай… п-погадаем?

– Куда? – спросила Нелька, поднимая голову со спинки дивана.

– Сюда, – сказала Настя, указуя груздем в свою тарелку.

– Еще курочки? – воспряла Нелька.

– С ума сошла, – возмутилась Настя, – уморишь… говорю – п-погадаем?

– На курочке? – удивилась Нелька.

– Зачем? – тоже удивилась Настя и, немножко подумав, осторожно уточнила: – На костях?

– На чьих? – изумилась Нелька.

– На курочкиных? – неуверенно спросила Настя и на всякий случай наклонилась к тарелке, где лежала горка куриных костей.

– Что там на них? – заволновалась Нелька.

– Не знаю, – озадаченно сказала Настя, потрогав кости пальцем, – я на костях не умею… гадать.

– А мы гадаем? – оживилась Нелька.

– Да, – сказала Настя.

– О! – Нелька задумчиво уставилась на тарелку с костями. – Нет, на костях и я не умею. А давай лучше на картах?

– Давай! – обрадовалась Настя.

Нелька нетвердой походкой добрела до серванта и притащила колоду карт и пару свечек.

– Похлопай в ладошки, – велела она Насте.

Настя решила, что это часть гадательного ритуала и немедленно похлопала. Свет в комнате погас.

– Тьфу, блин, – буркнула внезапная темь Нелькиным голосом, – я ж еще не зажгла. Хлопай обратно.

– Это как – обратно? – расстроилась Настя, попробовав вывернуть ладони и похлопать тыльными сторонами.

– Просто похлопай, бестолочь!

– Сама бестолочь! Спичку зажги.

«Шшших!» – шваркнула спичка, осветив хмурое Нелькино лицо.

– Невоспитанная ты, – сообщила Неля, поднося спичку к свече. – И современных достижений не ценишь. Небось до сих пор у себя дома в выключатель пальцем тычешь.

– Да уж, тычу, не ленюсь, – парировала Настя. Неожиданно в темноте голова стала яснее. Может, в предвкушении ожидаемого? – Нелька, а если кто-то из твоих гостей вдруг просто так похлопать решит?

– Посмеемся, чо, – невозмутимо сказала Неля, укрепляя свечи на блюдце. – Ну что, на Мишку твоего, да?

Настя едва слышно вздохнула. В темноте при свечах момент истины оказался внезапно близок и тревожен. Потерпеть, пока Неля наиграется? Или уж сразу сказать? Струны вдоль позвоночника вздрогнули и завибрировали.

– А давай на папу? – попросила она.

Половина тасуемой колоды выскользнула из Нелькиных рук и разлетелась по дивану.

– Едрён батон! – потерянно сказала Неля. – Нася, ты ох… ела?

Здесь, в доме, всегда было тепло, свой котел, никаких перебоев с газом. Но сейчас по комнате с такой силой потянуло сквозняком, что Настя испуганно оглянулась в поисках распахнувшегося окна. Окно было закрыто, шторы не колебались, и пламя над свечами тоже. Ну не из-за ее же просьбы, в самом деле?

– Нель, мне надо, – сказала Настя, и попыталась немного подольститься. – Давай, а? Ты же лучше всех умеешь. Тебя карты любят.

– Наська, ты дура, – грустно уведомила Неля и начала собирать колоду обратно.

– Огромная, – тут же согласилась Настя. – Полная. И идиотка тоже. Ну, Нелечка.

– На умерших не гадают, – скучным голосом сказала Неля, – если что-то спросить хочешь, надо духа вызывать.

Настя содрогнулась, ей сразу стало страшно, а от винных паров не осталось даже воспоминаний. Но ведь рядом с Нелькой, и вообще, когда еще-то? А может, все сразу и прояснится? С ножами и со шкафом этим? И получится все как-нибудь быстренько прекратить? Струны внутри вибрировали все быстрей и сильнее. Голова начала гореть. Во рту пересохло.