Ольга Крупнова - Ветер.mail.ru

Она, конечно же, узнала всех по фотографиям, которые, надо сказать, были кем-то сделаны очень профессионально. Узнала Смирнова в неброском твидовом пиджаке; на фотографиях даже в полумраке кафе видно, насколько этот твид небросок. Олесю с копной вьющихся волос, когда-то натурально-белокурых, теперь в модном тоне «пепельный блонд». Узнала всех, или ей показалось, что всех. И, конечно, бросилась в глаза приобнявшаяся парочка: крепкий мужичок с аккуратной рыжеватой бородкой и старая знакомая с неизменившейся, слегка смущенной улыбкой. Саня еще раз перелистала фотографии, прежде чем закрыть письмо, пока единственное в папке «Полученные» в своем новом почтовом ящике. Завела она его в сиюминутном странном порыве, будто бы следуя за прохладным ветерком Настиных писем, но ветерок пробежался по пустынным задворкам памяти, завихряя пыль из углов (не торнадо, куда ему до того страшного торнадо, призванного убивать!), и утих или ушел дальше, а Саня осталась с одиноким письмом и нелепой неправдой, которая теперь легла между нею и мужем.

До сих пор она не скрывала от Саши своей переписки, да и что было ей скрывать в домашнем почтовом ящике с общим паролем? Рекламные зазывалки? Ей никто не писал, никто не давал ей повода вспомнить о девяностых годах прошлого – подумать только! – века. Времени, когда выяснилось, что, пока они учились и выучились, исчезло и распределение молодых специалистов, и институты, куда распределяли, и сама страна, в которой были эти институты, и что теперь они, продуваемые всеми ветрами, предоставлены самим себе. Зябкое было время. Пригодился заброшенный после смерти деда пригородный участок в пятнадцать соток с остовом черной печной трубы посреди плотных зарослей бурьяна. Родители стали сажать там картошку, огурцы с кабачками и прочее, что растет в огородах, чтобы теоретически иметь запасы на зиму. На деле, летом мама все свободное время полола и поливала, возя на тележке от колонки канистры с водой, а ночами папа охранял скудную поросль от набегов голодных местных жителей. Осенью на полчаса опоздать к сбору урожая означало потом покупать его возле рынка у бомжей, которые так же, как и университетские преподаватели, хотели есть. Все то время Саня вспоминала как однообразный смутный и тяжелый сон. Она тогда не сильно интересовалась судьбами однокурсников, – разбредясь кто по кафедрам, кто еще дальше, они сталкивались в бесконечном коридоре Главного здания все реже. Саня даже не знала, что Настька ушла с диплома. К тому времени сложилось так, что, едучи вечером в метро, она встретила симпатичного парня, который бережно поддержал ее под локоть у нижних ступенек эскалатора, а когда их уже общие ступеньки приехали наверх, Саня разрешила Саше проводить ее до дома. Через месяц родители сказали им, что лучше держаться вместе в это трудное время, а мама, отведя Саню в сторонку, – что ей крупно повезло встретить достойного человека. О чем говорили в это время Саша и папа – не оглашалось, но через положенные законодательством два месяца на раздумье состоялась скромная свадьба с домашними припасами и относительно близкими родственниками. В этот день Саня увидела свою свекровь в первый раз. Второй и последний был, когда Вовке исполнился год.

Фотографии из письма навели Саню на мысль привести, наконец, в порядок скопище ее собственных бумажных фотографий. Несколько черных пакетов из-под фотобумаги десять на пятнадцать, плотно набитых черно-белыми и цветными фотографиями еще с тех самых девяностых годов, терпеливо ждали сортировки по датам и раскладывания в приготовленный для них примерно в те же годы альбом с прорезями. К фотографиям было бы хорошо придумать информативные и остроумные подписи, но мысль о них и тормозила Саню, когда пару раз в год она собиралась заняться этим благим делом. По ее замыслу, текст подписей нужно было придумывать вдвоем с Сашей, но ему вечно было или некогда, или просто неохота. Сегодня Саня почувствовала в себе силы заняться этим в одиночку. Для начала хорошо бы выбрать самые интересные фотографии из числа дублей, из размытых, из плохо сохранившихся. Это тоже дело интересное, а подписать легче, когда фотографии будут в альбоме. С немалым трудом дотянувшись до полки стенного шкафа в коридоре, она извлекла Сашкин старый пластиковый дипломат с фотографиями, перетащила его в гостиную и разложила потрепанные черные конвертики на диване.

Неожиданно много оказалось свадебных фотографий. Снимал, как обычно, дядя Слава, давний папин коллега и приятель, официальный фотограф на неофициальных мероприятиях. У него, во всяком случае, получалось выбрать кадр, выставить нужное время экспозиции и для яркого, холодного апрельского дня, и для двухъярусной люстры в гостиной родительской квартиры. Вот она сама в коротенькой фате и молочно-белом платье по колено. Предполагалось, что в нем можно будет и еще куда-нибудь сходить, так что не стоит шить нарочито свадебное, к тому же, мода на пышные кринолины была еще впереди. А вот Сашка, смешной, с усами – он тогда на короткий момент отпустил усы. Потом она попросила их сбрить – уж больно нелепо он выглядел, вызывая почему-то ассоциацию со словом «кондуктор». Мама и папа: папа в сером костюме, который он обычно надевал весной на защиты дипломов, мама – в платье с люрексом. Еще молодые, еще веселые, глаза без затаенной тоски непонятной. Когда она появилась? В годы, когда работы не стало, когда экспедиции прикрывались одна за другой, когда внезапно богатеющие студенты, бросившие Универ и сколачивающие свои первые состояния в мутном ларечно-челночном бизнесе, приносили на кафедру польскую колбасу – подкормить преподов по старой памяти? Или все-таки позже? Саня не могла этого вспомнить, и не сказать, чтоб очень хотела.

Следующий объемный пакет вмещал в себя некоторые моменты их счастливой семейной жизни. Она, в отличие от Насти, с диплома не ушла, защитилась, но большого смысла это уже не имело. Сашка тогда так и сказал – большого смысла твой диплом не имеет, нашу семью обеспечивать всем, чем нужно, буду я, а ты – мой тыл, моя опора, мне важно знать, что каждый вечер я возвращаюсь домой и дома меня ждет жена – радостная, любящая и хотящая меня, а не вымотанная и раздраженная после работы. Так все и сложилось. Кафедра, где ей предлагали остаться, была в центре города, а рядом с домом, в пятнадцати минутах езды на автобусе, – институт с микробиологической лабораторией, где требовалась уборщица на четыре часа в день. Сашка не одобрял и этого, да она упросила – работа необременительная, люди все свои, университетские, и тогда она по молодости еще не представляла себя в роли домохозяйки. Сейчас – очень даже запросто представляет.