Юрий Пакин - ИСПОВЕДЬ СОВЕТСКОГО ЧЕЛОВЕКА

Рядом с конторой леспромхоза находилось небольшой кирпичное здание, принадлежащее раньше каким то состоятельным людям, в котором находилась сельская администрация. На втором этаже располагалась библиотека, любимое место. Тут было лучше, чем в Займище, и выбор богаче, и книг сразу давали не по одной. До настоящего времени храню книгу «Порт Артур», которую из-за ветхости списали, а я взял себе.

В полуподвале этого здания одно время жила семья Смирновых, переехавшая из упоминавшегося выше Борка. Семья была большая. Я подружился со своим ровесником Сашкой. Этот Сашка сильно любил подраться и очень хорошо ловил рыбу. Вся семья в честь дела носили кличку «Митрофанычи». Митрофаном звали их деда. Бывал я у них часто и в Борке.

Летом наша «вовочная» компания все время ходили в лес и поля собирать цветы. Любимыми были лесные фиалки, белые и фиолетовые, поэтому все лето в наших домах приятно пахло. Кстати, наверно поэтому, с тех пор покупка цветов для меня противоестественна.

За грибами, почему то ходили довольно редко. Помню, один раз мама как то укорила меня, говоря что соседский мальчишка, который пошел вместе с ними за грибами, много находил. Все время только и слышалось: «Мама, белый! Мама, серый!!» Серый, это местное название подберезовика. Это она его цитировала. Задело! Через день пошел с ними в лес. И специально орал на весь лес те же слова, что бы соседка слышала, только с большей частотой, чем заочный конкурент. Дома спросил мать, довольна ли она. Она была довольна.

За домом Догаткиных была колхозная рига, где во время страды производили обмолот тем же способом, что и в Займище, но я этого там почему то не видел. Мы мелкие ребятишки приспособились там играть в пристеночку. Это азартная игра на деньги. Водящий стучал своей монеткой в стенку, после чего она падала на землю. Остальные должны были бросать свою монетку в стенку так, чтобы после ее падения можно было растопыренными, как можно больше, пальцами достать монетку водящего. Если доставал, то монетка становилась его. Кто уж нас научил, не помню. Во многих кинофильмах про детство простых людей эта игра показана.

В то время Хрущев решил сделать цыган оседлыми, и в Заборье поселилось несколько цыганских семей. Запомнилась одна, поселившаяся неподалеку. Главой семьи был цыган, лет сорока. Звали его Ангар. Он очень хорошо плясал в своей малиновой рубахе, подпоясанной тонким пояском. Вместе с нами участвовал в самодеятельности, регулярно срывая бурные аплодисменты. Попытка Хрущева «оседлать» цыган закончилась почти тем же, чем попытка цыгана приучить лошадь работать без корма.

В Заборье было одно неприятное событие. Опять появился пьяный товарищ, который ломился к нам на Самсонове. Но тут дело было днем. Отец был недалеко. Вместе с мужиками его быстро связали и заперли в каком то сарае. Запомнил я это событие даже не из-за появления этого «товарища», а из-за реакции одной интеллигентки, которая полчаса причитала, что это не гуманно по отношению к несчастному. С тех пор у меня, наверно, предвзятое отношение к женскому уму.

С точки зрения выживания для нашей семьи это было самое тяжелое время. Вроде бы ничего особенного в Заборье не было, но то Заборье на всю жизнь в памяти осталось, как что то очень светлое, чистое и самое счастливое.У Догадкина Вовки, судя по книжкам, такое же впечатление, конечно, более глубокое.

Год 1956. Последние дни в Заборье

Все было просто замечательно, пока Хрущев не объявил набор инициативных людей с производства, для руководства колхозами. Наборов было несколько. Отец попал в «десятитысячники». В отличие от Давыдова, он был родом из деревни, и в сельском хозяйстве что-то понимал. Первую четверть шестого класса я отучился в Заборье, вторую начал уже в Воскресенском.

Переехали быстро, благо имущества практически не было. Отец уже работал в этом колхозе под названием «Рассвет» где то полгода. Как раз жареных налимов я ему и возил, потому что нам они не нравились, а он любил. Жил это время он не в этой квартирке, а у одной бабуси по фамилии Морозова. Нужно сказать что отец, невзирая на отсутствие образования, был хорошим организатором, менеджером, как сейчас говорят. Кроме этого отличался крутым нравом. А послали его в этот колхоз не зря. Все было разворовано. Стал наводить порядки в стиле своего нрава. Вольному «народу» не понравилось. На тайной сходке решили убить, чтобы не мешал жить. Один из организаторов этого мероприятия был как раз сын этой бабуси. Одним вечером они общались на эту тему, думая, что он спит, а он не спал и почти все слышал. На другой день поехал в милицию и попросил пистолет. Дали. Тогда было просто. Вскоре простой народ понял, что человек старается для них же, поэтому напряжение спало. Да вдобавок один раз, уходя на работу, отец забыл пистолет под подушкой, а бабуся, заправляя кровать, его обнаружила. По-родственному предупредила сына, что бы не шалили. Историю эту припомнил потому, что когда мы приехали, я на столе увидел кучку патронов с кругленькой головкой. Пистолет он сдал за ненадобностью еще до нашего переезда, а часть патронов случайно осталась. Откуда взялись патроны он рассказал где то лет через пять.

В Воскресенское довольно часто приезжали его родственники. Будучи начальником, он всегда мог как-то им помочь. Одним из родственников был его дядя, родной брат матери, Сергей Андреевич Пакин, приезжавший в родную деревню Поросель, где он купил старый дом своей сестры Марии. В этот дом они и приезжали всей семьей каждое лето.

Дядя Сережа с женой тетей Верой у нас в гостях в Островском. Фотографий из Воскресенского нет, потому что там не было электричества.

Жили они в Москве, на Валовой, недалеко от Курского вокзала, почти на берегу Яузы, в старом Сталинском доме. Имели они там комнату в двухкомнатной квартире. И вот как-то во время очередного приезда, меня пригласили зимой в каникулы к ним в гости. Учился я тогда уже в девятом классе. До каникул было еще далеко, и все время проходило в планировании поездки. Ночи спал плохо. Вспоминались ранние разговоры взрослых еще в Займище, когда говорили, что Москва, это страшный город, где людей убивают, чтобы из них делать мыло. Мыло потом отвергли, как маловероятное, но то, что деньги украдут, знали точно. А где их хранить, чтобы не украли. Решили, что самое лучшее, сделать карман в трусах. Так и сделали. Теперь вопрос, в чем ехать. Зимнее пальто было, этот вопрос отпал. А ходить в чем? Зимних ботинок в деревнях тогда не было, потому как ходить по сугробам в них не очень удобно. Решили, что в Москве улицы грязные, поэтому надо ехать в валенках с галошами. Так и поехал. Деньги не украли, над галошами не смеялись. В этой квартире первый раз увидел «удобства». Спасибо, научили как пользоваться. В эту же поездку я заехал в Военторг (был тогда такой магазин в центре Москвы) и купил там галстук. А то пиджак есть, а галстука нет. К этому галстуку дали красивую бумажку, на которой были показаны девять способов его завязывания. Приехав домой, несколько дней разучивал эти способы. Разучил все.