Владислав Афонин - Последний ветеран. Роман в одиннадцати главах

Германцы не засели особенно надолго, их новая атака оказалась стремительной. Около западного орудия взорвалось, но по артиллеристам не попало. Грохнуло также по восточным траншеям. Разразилось опять ручное оружие. Гитлеровцы стреляли из поселения, оттуда же била техника противника. По пепелищу храбро отвечали советские воины. Через пару минут по основной дороге, разрезавшей и Коловку, и линию обороны пополам, на средней скорости поехал «третий» «Панцер». За ним семенила штурмовая группа, пользуясь стальной колесницей как щитом.

Не дожидаясь приказа командующего, солдаты у пушек зарядили по танку. Пробить ничего не удалось. Вскоре объявилась ещё одна проблема: другой «Панцер» той же модели снёс нерухнувший фасад на юго-востоке деревни и включился в наступление, не давая покоя правым окопам. Сельницын приказал пушкам разделить сектора контроля, то есть каждой занять по тяжёлой машине. Пальнул дальний танк. Акинфеев видел, будто в замедленном кино, как на щитке «сорокапятки» образовалось что-то горячее, затем от него отлетели дуло и прочие детали, сдетонировала коробка с боекомплектом. Тела прислуги, покрытые гарью, разлетелись вокруг места попадания.

– Не прострелить ни хрена, всё отлетает, точно они маслом обмазаны, – рычал младший лейтенант, пытаясь быстро найти нужное решение в разразившейся суматохе. – Западная, убирайтесь от орудия и уходите в окопы. Погибнете по чём зря!

– Одну секунду, одну секунду… – отозвались с оставшегося орудия. Оно бахнуло и едва заметно откатилось в последний раз. Переднему «Панцеру» сорвало трак, он неуклюже повернулся боком к оборонявшимся, однако экипаж его не покинул: машине удалось сохранить боеспособность. Артиллеристы смогли уйти к своим за пять секунд до того, как на их «рабочем месте» лопнул снаряд. Кажется, «сорокапятка» теперь была серьёзно повреждена.

Бронебойщики сосредоточили своё внимание на подбитом танке, надеясь извести сидящих внутри захватчиков. Тут и там на его броне появлялись и пропадали синие огоньки.

– Разрешите, я его гранатой? – спросил Андрей, убив нерасторопного немца, решившего сменить укрытие. – Подползу, и всё. Конец котёночку.

– Не разрешаю. – Командир сорвал чеку с противопехотной и кинул её на значительное расстояние, чтобы заставить оккупантов сорваться с места, встать в полный рост и быть открытыми для точного попадания. – Все подходы к нему прекрасно простреливаются. Они ждут, что мы пойдём его добивать, и сами готовятся нас пострелять. Терпение!

К несчастью, целый «Панцер» вдруг мастерски поразил часть западной линии обороны. Попадали русские воины, которые не поглотились ужасным огнём. Один солдат лежал с оторванными конечностями, будто вскрытая консервная банка, второй просто прислонился к древесному укреплению, словно просто присел отдохнуть, третьего выкинуло в сугроб, и его скрюченные руки в застывшей судороге страшно торчали из-под снега. Уничтожены были два противотанковых ружья вместе с бронебойщиками. Запахло горелым мясом, углями, повсюду образовались небольшие костерки. Поднимавшийся дым слезил глаза, от него хотелось кашлять.

К раненым на помощь мигом побежал врач, но на месте же пал мертвый, сражённый в шею. Акинфеев глянул в щёлочку и заметил, что дополнительная группа германцев выдвинулась к траншеям вслед за танком. Те, что расположились рядом с подбитым, почувствовали силу и рванули на западную часть. До полного соприкосновения оставалось метров тридцать. Андрей, превозмогая терзавший душу страх, выполз в просторную земляную лунку, где раскинул руки погибший пулемётчик. Вжав приклад в плечо, младший сержант атаковал приближающихся врагов. Попадало пять человек, оставшиеся вернулись за броню. Вероятно, этот поступок придал уверенности бойцам на восточной стороне, и те усилили плотность стрельбы.

По повреждённому «Панцеру» вновь угодили из ПТРС. Он замолчал, и изнутри его, как черви из гнилого яблока, полезли танкисты. Начавшая движение «трёшка» встала на окраине Коловки и пыталась бить русских воителей оттуда. Это давало некоторые дополнительные шансы, так как тяжёлая техника не палила вплотную.

На севере деревни нарисовалась очередная чёрная точка. Похоже, это была уже не «трёшка», а «четвёрка». Ситуация оставалась безнадёжной.

Обмен выстрелами продолжался полчаса. Пока Рейх не осмеливался брать высоту. Один русский воитель погибал за другим под непрекращающимися обстрелами тяжёлой техники. Младший лейтенант отчаялся и уже не надеялся ни на какую победу. Он продолжал командовать, но приказы его тонули в свисте и громыхании. Левые окопы практически вымерли, в них находились только Акинфеев, Сельницын и тяжело увеченные, которые доживали свои последние минуты. Андрей начал израсходовать последний магазин для ДП, готовясь опять переключиться на винтовку. Правая линия держалась, несмотря на упорные попытки «Панцера» стереть очаги сопротивления в порошок. ПТРД и ПТРС раскаляли вражескую сталь, понижая её защитные свойства.

– Сделали всё, что смогли, – подавленно произнёс командир. Посмотрел на личные часы: – Тормознули мы их на полтора часа, и то замечательно. План почти выполнен.

– Не расстраивайтесь, товарищ младший лейтенант, – приободрил лидера младший сержант. – Мы сделали всё, что смогли без «стодвадцатидвухмиллиметровых», танков и «катюш». Умирать, не оплошав, приятнее.

– Давай перебираться к своим, Андрюха. На нашем месте всё уже кончено.

Ползком пара переползла на восточные позиции, прячась за дорожными выбоинами и кочками. О самую высокую точку холма бились шальные пули.

В конце концов немцы пожелали покончить с русскими воинами разом. «Трёшка» подъехала почти вплотную к траншеям, не давая нашим высунуться при помощи кормового пулемёта. Захватчики, предварительно кинув гранаты, волной обрушились в окопы. Стало невозможно вытягивать длинные винтовки, автоматы глохли, зажимаемые человеческой плотью, и завязалась жестокая рукопашная.

Враги повалили на землю знакомого нам сержанта и забили его прикладами, как скотину на бойне. На Андрея прыгнул крепкий гитлеровец, готовясь проткнуть первого штык-ножом. Акинфееву удалось увернуться, но сильный ариец, будто спортсмен единоборств, ударил солдата РККА ногой в локоть. СВТ упала вбок. Не дожидаясь новых выпадов от своего соперника, младший сержант выхватил сапёрную лопатку у убитого товарища и с криком рванул на супостата. Тот попятился, выставив оружие параллельно ногам в качестве блока. Андрей размахивал лопаткой, будто озверевший самурай – катаной, и спустя пару секунд с наскока разрезал гитлеровцу лицо от виска до подбородка.

В шести метрах от Акинфеева разъяренный фельдфебель наносил удары каской обезоруженному Сельницыну, который пытался защитить голову и рёбра запачканными руками. Выдохнув, младший сержант утёр разбитую губу кулаком и метнул своё короткое оружие. Заточенный предмет, войдя в спину, проткнул недругу позвоночник. Он, рефлекторно вздёрнув плечами, плавно повалился на колени. Младший лейтенант, досадливо гаркнув и шмыгнув разбитым носом, схватился за лежавший рядом ППШ, а Андрей подобрал уроненного «Токарева». Прицелившись и вскинув винтовку, застрелил танкиста, вылезшего из люка к башенному пулемёту. Советский командир, укрываясь за коробкой, дал очередь по группе врагов, стоявших на краю траншеи. Русские постепенно стали брать вверх, готовясь выгнать германцев наружу, несмотря на численное превосходство последних.