Софья Мироедова - Сегодня я рисую треугольник

– Ну, пока, – сказал М., подняв правую руку в прощальном жесте.

– Пока, – ответила я, стараясь удержать себя на месте.

Но по какому-то внутреннему порыву мы шагнули друг другу навстречу и обнялись. Крепко и по-настоящему. Словно в этом объятии было больше откровений, чем во всех предыдущих месяцах наших встреч и бесед.

– Пока, – повторил он мне на ухо.

– Счастливо, – улыбаясь в его плечо, ответила я.

Он сжал мои локти в своих ладонях и отстранился. Посмотрел мне в глаза, потом отвел взгляд и улыбнулся. И вышел за дверь.

– Я всегда хотела сказать, что читаю все ваши статьи в «Human» и «Arts’»! – довольно заявила девушка с первой парты.

Я вздрогнула. До лекции было еще минут десять, я пришла пораньше, чтобы загрузить на казенный компьютер фильм, который хотела показать аудитории. Короткий документ об одном из знаменитых перформансов Йозефа Бойса «Койот: я люблю Америку и Америка любит меня». Был конец семестра и у меня не было никакого желания портить студентам новогоднее настроение зачетами и домашними заданиями. Поэтому я задумала саботаж: решила поставить зачет всем, кто придет и просидит мою пару до конца. Просто так. Я планировала показать документ целиком и отпустить по домам. Это должно было быть ужасно невыносимым испытанием, отсидеть полчаса, наблюдая за тем, как человек приручает койота. В этом и была вся суть зачета – всё-таки его нужно было заработать. Конечно, с моей стороны было не честно не уведомить моих слушателей о моем коварном плане, но, судя по тому, насколько возросла посещаемость моих пар, зачет рисковали получить все. Поэтому внезапно оглушившее меня признание в чтении моей скучной колонки сбило меня с крамольного настроя.

– Благодарю, – это всё, что я нашлась ответить. – Рада, что хоть кто-то читает этот набор слов.

– Я тоже читаю! – крикнул «Обломов», всегда приходивший пораньше видимо в страхе что-то пропустить.

– И я! – тихо добавил местный «Бодлер».

– А я начала читать после ваших лекций, – сказала анемичного вида девочка в очках в роговой оправе.

– Спасибо, признаться для меня это сюрприз, – смягчилась я, немного отойдя от первоначального замешательства.

Через пятнадцать минут аудитория заполнилась до краев. По-моему, среди слушателей были даже те люди, которым мой зачет был не нужен, потому что они либо были с младших курсов, либо с других специальностей, либо не учились в Академии вовсе. Я начала задумываться, что, возможно, выбранный мной путь повествования был действительно верным и «обыватель» хотел диалога – нуждался в ощущении себя мнимым профессионалом. В такой насквозь гуманитарной области, как изобразительное искусство, это было задачей на два крепких коктейля. Так, не заметно для самой себя, я превратилась в любимого спикера местных псевдо-интеллектуалов.

– Что ж, должна вас огорчить, сегодня диалога не будет, – я почувствовала странное наслаждение отказать аудитории в том, чего она так страстно жаждала. – Сегодня мы просто посмотрим кино. Кому это не интересно, можете покинуть бал. Моим студентам, я, конечно, рекомендовала бы остаться.

Я выключила свет и включила фильм. Сама я смотрела целиком этот документ всего однажды. В остальные разы я либо смотрела его фоном во время поиска материалов для статьи, либо просто включала нарезку, если мне было необходимо сослаться на какой-то конкретный эпизод. Вообще сам по себе феномен перформанса занимал меня невероятно. Я еще ни разу не решилась провести никакого сценического действа кроме, разумеется, чтения лекций. Но у меня были кое-какие соображения на этот счет.

Пока аудитория зачаровано следила за дружбой Бойса и койота, я погрузилась в раздумья на предмет своей предстоящей выставки. Холсты были практически завершены – оставалась всего пара портретов. Но мне хотелось чего-то большего, какого-то события. Наверное, я попала под влияние собственной работы – все открытия и мероприятия непременно сопровождались шоу. Мне всегда была противна сама мысль присутствия на открытии собственной выставки. Год назад, произнося речь на презентации экспозиции в другом большом городе, я зареклась когда-либо это повторять. Меня хотели заставить рисовать что-то помадой на зеркале публично, прямо во время мероприятия, но я, будучи своенравной художницей, наотрез отказалась.

Теперь подумывала изменить тактику. Почему бы не нарисовать одну из работ, хотя бы эскизно на открытии? Я могла бы представить это не как обычное молчаливое рисование, а как мастер-класс. К тому же такой ход создавал лишний пиар-повод. Я уже мысленно выбирала портрет для рисунка, когда художника на экране погрузили на носилки и увезли от зевак на карете скорой помощи под вой сирен и аплодисменты моей аудитории.

Я включила свет: к моему удивлению все слушатели были на месте. Даже те, кто явно без энтузиазма встретил идею просмотра документального фильма.

– Что ж, я вижу мой зачет получат все. Даже те, кому он не нужен, – улыбаясь, сказала я. – Несите зачетки!

Когда я поставила последнюю подпись в зачетной книжке, ко мне подошла К. – она тоже оказалась в рядах зрителей.

– Спасибо тебе, – сказала она, шутливо похлопав меня по плечу, – я, наконец-то, посмотрела этот перформанс целиком!

– Обращайся! Ты же знаешь, я любитель «позалипать», – смеясь, ответила я. – Как ты тут очутилась?

– Не поверишь, уже трое из моих знакомых по докторской сказали что ходят на лекции к загадочной длинноногой блондинке в Академию! И что ты думаешь, они со всем своим тяжелым багажем знаний подсели на твои «диалоги».

– Прекрати меня пугать! – изумилась я. – Я, конечно, заметила увеличившееся число бледных лиц, но уверена, профессионалов бы я отличила!

– Да полно! Они ведь все молчуны. Наверняка сидят в задних рядах, приложив указательный палец к подбородку и изредка поправляя очки.

– Такие ребята действительно проскальзывают.

– Ты идешь домой?

– Да, на сегодня у меня есть только один план: последняя глава «Как творить историю» Фрая и сон, сон, сон!

– Брось, пойдем со мной в театр! У меня есть две контрамарки!

– Что за постановка?

– Понятия не имею. Надеюсь, какая-то безвкусная чушь – тогда можно будет незаметно уйти и выпить по бокалу вина в баре напротив. Это студенческий театр, тут за углом.

– Идем, – решительно заявила я, спускаясь из-за кафедры с пальто наперевес. – Что еще нужно для чудесного вечера? Документ о гениальном перформере и откровенный китч неоперившихся выпускников театрального!

– Это второй курс.

– Тем более! – громче, чем нужно, сказала я. И прибавила уже тише: – может быть, тогда сразу возьмем с собой бутылку вина?

– На случай полного краха у меня есть немного коньяка, – сказала К., кокетливо тряхнув полой пальто.