Софья Мироедова - Сегодня я рисую треугольник

– Привет! Ты уже заказала что-нибудь? – спросила она, стягивая малиновый берет и встряхивая короткими светлыми волосами.

– Нет, жду тебя! – улыбнулась я. – Пересядем за столик?

– Давай!

Мы встретились в еврейской закусочной на углу пяти пересекавшихся улиц: здесь отлично кормили и цены были ровно по карману угасающей богеме. Поэтому и публика собиралась здесь соответствующая – сплошь евреи и интеллектуалы.

– О, как раз вчера читала твою статью! – сказала К., кивнув взгляд на журнал, который я скручивала, чтобы переместиться за стол.

– И как ты её находишь? – спросила я. Как ни странно, мнение давней подруги имело для меня значение. Хотя, по большому счету, мне были глубоко безразличны мысли окружающих обо мне или моей нехитрой деятельности.

– Ну, не смотря на банальность очередного упоминания Абрамович, вполне любопытные соображения. Особенно мне понравилось, как ты сочувствуешь Бердену, который и не знает, насколько похож на Бердмена Иньярриту. Терпеть не могу каламбуры, но этот очень трагичен.

– Ты всегда умела найти верные слова!

– А еще, конечно, смешно, что ты вспомнила про «Sex and the City»! Сколько этому сериалу уже, лет сто?

– Но согласись, он по-прежнему актуален.

– Как и Абрамович! Кстати, странно, что она самолично не снялась в эпизоде со своим перформансом. Канал нашел бы адептов и среди интеллектуалов!

– Прекрати, каждый занюханный интеллектуал ночью под одеялом просматривает избранные серии. Наверное, в редакции правы, именуя сериалы новым жанром искусства.

– Будешь фалафель или шакшуку? – поинтересовалась К., заглядывая в меню.

– Сегодня яичница максимально соответствует моему разбитому состоянию. Прости за эти ненавистные тебе каламбуры, но ты помнишь, я всегда любила аллюзии и длинные тире.

Бар был частичкой Израиля. Оказавшись там первый раз, я словно перенеслась в Тель-Авив с его граффити, модной молодежью, обшарпанным баухаузом и полуразрушенными коробками домов, сооруженными наспех на пару лет, да так и прожившими до нового столетия. Даже антураж открытой кухни напоминал о барах и закусочных в изобилии томившихся на местных рынках. Я была там лишь однажды, но сухой воздух святой земли впитался в моё существо навсегда.

– Как идет работа над новой серией? – спросила К., когда мы сделали заказ.

– Идет потихоньку, почти закончила. Хотя, сама знаешь, в финале все кажется ужасно неинтересным.

– Да, у вас, художников, невероятно изменчивая химия «мыслеобразования».

– И что самое смешное, с этим ничего не поделаешь. Что еще вчера казалось гениальным, сегодня оказывается клочком банальщины.

– Ну, просто нужно скорее продавать эти клочки и двигаться дальше!

– Наверное, ты права…

– Ты уже договорилась о датах выставки?

– Да, уже подписали договор и назначили дату.

– К какому же дню мне готовить свое сердце?

– Еще не скоро. На этот раз открытие планирую на день рождения. Пожалуй, заведу такую традицию.

– А что, отличный план – не нужно выбирать, кого позвать и с кем говорить! Зовешь всех, а сама преспокойно греешься в лучах славы. Так на открытиях можно услышать море гадостей о работах, а в День Рождения люди все же как-то учтивей.

– Я об этом не задумывалась, – честно призналась я.

– Ни секунды не сомневалась. Ты вообще о людях редко задумываешься.

– Эти слова прозвучали бы обидно, если бы данная черта не была у нас общей, – мы хитро переглянулись и засмеялись, вспоминая университетские будни, прогулы, неадекватные выходки и отсутствие последствий.

Мы просидели за обедом еще около часа, рассуждая об искусстве и политике. К. говорила, что как только она станет агентом с мировым именем, непременно сделает на мне деньги – а пока… пока оставалось довольствоваться положением нищенствующей интеллектуальной богемы. Весь вечер я намеренно говорила обо всем кроме работы и увлечений на личном фронте, хотя эти темы ужасно сложно избежать в разговоре со старой подругой. Я посетовала на последний роман, получила резкий смешок в ответ на это:

– Сколько уже можно поражаться своему разочарованию? Тебе ведь не разбили сердце, забудь этого неудавшегося принца-материалиста. Пора уже найти кого-то нового, – заявила К., оглядывая бар. – Вон, к примеру, симпатичные ребята!

– Перестань, мне сейчас совсем не до этого. Расскажи лучше, как вы съездили в Будапешт! Так ли он «оцыганен», как нам всегда мечталось?

Конец декабря радовал ледяными тротуарами и абсолютным отсутствием снега. Пейзаж за окном не изменился – лишь по утрам увядшую траву изредка украшали заморозки. Мороз был переменчивым: то город заливало дождем, то на утро сковывало льдом. Мы с М. виделись еще несколько раз за последние две недели. Однако все вопросы были максимально приближены к рабочим.

Каждую встречу я наслаждалась нашей негласной договорённостью: пока проект открытия не будет реализован, ничего не произойдёт. «Только представить – это было бы ужасно непрофессионально!» – думала я, улыбаясь. М. тоже постоянно улыбался. На последнем брифинге всем своим видом и поведением ликовал «осталось совсем чуть-чуть!». Мужчина с бледно-голубыми глазами, порывистыми, но замедленными движениями постоянно ловил мой взгляд, а поймав его, щурил веки улыбкой, сохраняя при этом полную серьезность и рабочий настрой.

Вот, настал день Икс, материалы были перевезены на площадку, выставка смонтирована, приглашения разосланы. Необходимо было довести кое-какие мелочи. Мы с Ж. бегали из стороны в сторону, наводя лоск. Она с тряпкой и спреем для стекла в сотый раз протирала черный багет, заключавший за сияющим блеском виниловые пластинки, первые афиши культовых групп и принты известных художников поп-арта. Я с замиранием сердца в миллионный раз перечитывала буклеты – всегда есть риск найти опечатку в последний момент. Нужно было проверить видео ряд и оформление помещения. Каждый раз под оригинальное мероприятие мы выпускали аутентичные таблички-указатели, чтобы облегчить гостям навигацию по площадке. Многие потом оставляли наши таблички на постоянной основе. Наш посыл был в том, что во время мероприятия с четким расписанием, которое могло длиться всего пару часов, гостям точно может не хватить силы воли искать нужную комнату или угол, даже если при других обстоятельствах они бы непременно туда забрели. А поскольку любое открытие такого рода обычно включает фуршет, сцену и целый ряд стоек партнеров, событие рисковало превратиться в плохую версию «Алисы в стране чудес» с десятками «Алис», слоняющихся в поисках сами-не-знают-чего.

– Привет! – сказал М., когда я случайно столкнулась с ним в коридоре по дороге к сцене. Мы уже виделись сегодня, но он часто говорил «привет», когда хотел акцентировать мое внимание и что-то обсудить.