Ирина Прони - К пирамидам. «…внидоша воды до души моея»

У Эли оказались с собой две фотографии, на одной они с Глебом сидят на скамейке в Летнем саду, на другой Глеб запечатлен в период службы в армии. Солдаты-музыканты стоят «вольно», опустив свои инструменты.

– А это кто? – спросил Федя Векшин, указав на солдата с трубой.

– Это мой армейский товарищ Димка Власов. Можно сказать, под его влиянием я выбрал себе факультет в университете. Но мы с ним потеряли друг друга. Я демобилизовался раньше, и не знаю, как у него в дальнейшем сложилась жизнь.

– Зато я знаю, – сказал Векшин, – ну дела! Какие же бывают совпадения. Это ведь мой сокурсник. Мы вместе учились на переводческом факультете. Я не догадывался, что он ещё и музыкант. Учился как зверь! Старался изо всех сил! Зарабатывать переводами начал ещё в институте. Он сейчас в Алжире.

Мы часто говорим о том, что будем делать, когда вернемся домой. Мой муж мечтает работать в Европе, например, в Лондоне. Иногда он вдруг заявляет, что ему совсем не хочется заниматься тем, к чему его готовили в его институте – международной и всякой прочей экономикой. Ему хотелось бы попасть на телевидение и делать международные программы о спорте. Он любит спорт и может подолгу рассказывать истории о спортсменах или рассуждать о технологии постоянно обновляемых рекордов. Володя считает, что в спорте человек имеет возможность «предельно себя реализовать» – это его выражение. Ещё он считает, спорт интересен азартом: кто кого! и тем, что дает мирный выход внутренней человеческой агрессии, демонстрируя безграничность и непредсказуемость физических и волевых возможностей человека. А международные соревнования, по его мнению, вызывают у большинства людей общечеловеческое дружелюбие. В общем, мой муж по своим взглядам на «Citius, altius, fortius!» совсем как Пьер де Кубертен.

Глеб поделился, что собирается переключиться на журналистскую стезю, но с первого захода с работой в ТАСС у него не получилось.

– Ну, кто так делает?! – усмехнулся Векшин. – Нужно обязательно заручиться какой-нибудь рекомендацией, официальной или дружеской. Я удивляюсь, как ты вообще дошел до нужного кабинета. Хотя, впрочем, может быть, именно в нужный кабинет ты и не попал. Если твои планы насчет международной журналистики останутся неизменными, и вы с Эльвирой будете готовы перебраться в Москву, я сведу тебя с нужными людьми.

У Векшина, кажется, повсюду есть нужные знакомые, которые с радостью отзовутся на его призыв помочь кому-то. Я собралась купить себе красивый фен для сушки волос «Филипс».

– Пока не покупай, – вмешался Фёдор, – в Багдаде высококачественный «Филипс» стоит дорого. Я договорюсь с другом, который часто бывает в Кувейте, он купит там для тебя такой фен почти в два раза дешевле.

– Что за друг?

– Большой человек, живет в отдельном особняке. Представитель Совэкспортфильма на всем Ближнем Востоке, поэтому разъезжает тут по всем странам.

– С какой стати будет он морочить себе голову феном для меня? Покупать, тащить из одной страны в другую.

– Тащить ему не трудно, он повсюду ездит на своей машине с водителем. А ты, чтобы не остаться в долгу, тоже окажешь ему услугу. Когда поедете в Москву в отпуск, захватишь от него посылку: такой же фен или маленький магнитофон. Тебе не трудно, а ему приятно, что может что-то послать своим родственникам или друзьям.

Квартирный вопрос – также частая тема нашего обсуждения. В Багдаде мы живем в неплохих квартирах, и я была бы рада иметь нечто подобное в Москве, чтобы не зависеть от родителей. О квартире в Москве думают и Плотвины, если Глебу удастся попасть на работу в ТАСС. Конечно, Векшин сообщил, что у него есть знакомый, вернее, родственник мужа его сестры, который имеет отношение к Моссовету. И через него можно найти подходящий жилищный кооператив.

Мне нравится, что мы подружились с Плотвиными. В них действительно есть то, что принять называть ленинградской интеллигентностью. Это с одной стороны, приветливость и отсутствие заносчивости по отношению к людям, а с другой стороны, вежливость как некий разумный барьер, не допускающий в свой собственный мир.

Эля умеет притягивать к себе людей, хотя на первый взгляд в ней нет ничего броского или особенного. Она никогда не разговаривает громко, никогда не высказывается о других людях категорично отрицательно, всегда приветлива и сдержанно вежлива. Конечно, у неё по-ленинградски хлеб – булка, а подъезд – парадное.

Одним рейсом с Эльвирой и Глебом, в той самой группе специалистов, которой генерал дал разнос за внешний вид, в Багдад прибыла пара из Бобровичей: Зоя и Леша Степановы. Зоя – молодая довольно толстая особа. Но она напоминает не переедающую толстушку, а женскую фигуру с некоторых картин Пикассо: некрупно монументальная и округло прочная. А Леша почти такого же, как и его жена, небольшого роста, но худенький и даже щуплый. У них маленькая девочка, которую из-за необыкновенной подвижности все зовут Мушка. Девочка все время вьется вокруг своей мамы, опасаясь улетать далеко. Ей уже исполнилось два года, но она ничего не говорит. Даже обычное «мама, папа» никогда не произносит. Зоя и сама неразговорчива. А от Леши я и вовсе не слышала ни разу ни одного слова. Зоя – ближайшая соседка Эли, поэтому она часто заходит к ней «учить рецепты». Эля умеет хорошо готовить, не отказывая себе в необходимом и приятном, но при этом, не впадая в транжирство. Ясно, конечно, что осваивание кулинарных тонкостей – для Зои лишь предлог, чтобы не по-деревенски беспричинно-запросто заходить к соседке. Зоя смотрит на Элю с уважением, переходящим в обожание. Мушка по обыкновению вьется вокруг мамы и молчит. Эля задает девочке разные вопросы, но та не отвечает. Но когда Эля обращается к ней с чем-нибудь типа: «Дай мне, пожалуйста, вон ту ложку!» «Принеси, пожалуйста, стаканчик», – она выполняет её просьбы с большим рвением.

– Мне женщины на полянке говорят, может быть, она у тебя немая, – сетует Зоя. – Говорят, тебе нужно проверить её у врачей. А как вы думаете? – спрашивает она Элю.

– С ребенком нужно больше разговаривать, – объясняет Эля. – Нужно рассказывать ей сказки, задавать вопросы.

– А она разве поймёт сказки-то? Ведь она ещё мала, чтобы понимать. Да я сказку только про колобок и помню.

– Про колобок и рассказывай.

– А ей-то интересно будет?

– Расскажешь, тогда и увидишь, интересно или нет.

Зоя задумывается, видимо, пытаясь вспомнить, что же там случилось с колобком.

Честно говоря, мне и самой нравится бывать у Эли.

Вчера я с Павликом зашла к Эле. Она готовила котлеты, а Зоя наблюдала за процессом, старательно запоминая технологию. Мне тоже нравится наблюдать, как Эля готовит, но не только из-за её рецептов. Кулинарный процесс у неё исключительно четкий, никакой лишней суеты, всё очень красиво и всегда порядок. Интригующим для меня моментом является то, что к концу кулинарного действа у неё на кухне не собирается гора использованных грязных кастрюль и сковородок, как бывает обычно у меня в процессе варки или жарки.