Ирина Прони - К пирамидам. «…внидоша воды до души моея»

Мытьё посуды тут довольно хлопотно. У раковины два крана: из одного льётся настоящий кипяток, из другого – совершенно холодная вода. Нужно либо мыть в тазике, смешивая холодную воду и горячую, либо приноравливаться к своеобразным особенностям местного водопровода. Я однажды сильно ошпарила руку, после чего мой дорогой супруг объявил, что мытьё посуды он берет на себя. Зачем мешать проявлению чьей-то инициативы? Я согласилась и, более того, доверилась его словам и обещаниям. Поначалу как-то ладилось. Мой дорогой Вовка становился вечером после ужина к раковине, и через пятнадцать минут тарелки, кастрюли, чашки и вилки сверкали влажной чистотой. Но буквально через два дня его энтузиазм как-то сбавился. В течение вечера он долго не реагировал на мои намёки и напоминания, и, наконец, нехотя подойдя к раковине со ждавшей его посудой, сказал:

– Да тут так мало! Стоит ли заводиться из-за пары тарелок? Вот поднакопится больше, тогда и перемою всё сразу.

Я стала старательно готовить для мужа поле бытовой битвы, складывая все использованные тарелки и кастрюли в большой таз. Но скапливаемая для глобального помыва посуда превращала мою кухню в большой бедлам и создавала массу неудобств, когда в этой немытой горе требовалось вдруг найти какую-нибудь срочно необходимую ложку или чашку. Я поняла, что мне лучше отказаться от перспектив опрометчиво предложенного мужем сервиса и приноровиться управляться с кухонными проблемами самостоятельно. Но иногда я всё-таки оставляю что-нибудь и для Вовки, как бы – наиболее трудное! Но, честно говоря, делаю это исключительно в воспитательных целях. Все-таки женщина должна давать мужчине шанс выполнять его обещания!

Итак, мы у Эльвиры на кухне. Павлик занят новой машинкой, Мушка посматривает на него издали, но от мамы оторваться не решается. Мы с Зоей сидим как ученики, попавшие на мастер-класс, и внимаем советам, как готовить котлетный фарш и что делать, чтобы на кухне был порядок.

Мушка отклеилась от Зоиной коленки, за которую держалась, подошла к Эле и, указав на узкий белый батон, который тут называется самун, вдруг четко произнесла: «Дай хлеб!» От неожиданности онемели мы все. По тугой щеке Зои покатилась слеза, и она принялась благодарить Элю за успехи в развитии Мушки.

– Я теперь буду молиться на вас, – заявила она.

– Молятся только на икону, – поправила её Эля.

– Это просто выражение такое – знак благодарности.

– Выражения следует употреблять правильно. И в знак благодарности не на какого-то обычного человека молятся, а Богу за него.

Интересно, может быть, Эля что-то знает и о религии? Жаль, что люди мало склонны обсуждать такие темы. У нас ведь всем внушается, что религия – удел отсталых, а вера – для слабаков. Поэтому многие стесняются признаться, что, как могут, ищут для себя Бога, что надеются на Него, а порой и молятся: «Господи помоги!». Для меня вера – тоже вопрос достаточно интимный, и я пока не тороплюсь с кем-то делиться и рассказывать о том, как волна счастья, именно счастья, возносит меня, когда я вспоминаю своё крещение.

Эля располагает Зою к доверительности.

– Я не люблю сидеть с женщинами на полянке, они всё время кого-то обсуждают, – заявляет Зоя. – Только увидят на Мушке новую заколку или бантик сразу спрашивают, где брала, почем.

– А ты поставь своё кресло в стороне и не принимай участия в их разговоре, если он тебе неприятен, – советует Эля.

– Они сразу поймут, что я их чураюсь. Будут обсуждать и меня.

– Ты возьми с собой на полянку вязанье или книгу, у тебя будет своё занятие. Поиграй с Мушкой в мяч или в песочнице поковыряй совочком. Матери нужно уметь играть с ребёнком, не только бантики ей завязывать.

Бантики – слабость Зои. У Мушки светлые кудрявые волосы, и любящая мамаша постоянно украшает их всевозможными заколками и бантиками, благо, здесь их большой выбор и продаются они во всех магазинах. Зоя не обижается на Элю за поучения, она даже рада их слушать. Иногда ей хочется рассказать что-то и о себе.

– Женщины посмеиваются, что я толстая. Я ещё в школе начала заниматься спортом: и плавала, и в волейбольной команде играла. Я ведь кандидат в мастера спорта, – сообщает она, – мы с Лешей познакомились на сборах, он бегал на короткие и длинные дистанции. Мы мгновенно увлеклись друг другом, поженились, я забеременела, родила. Спорт бросила и сразу поменялась в размерах. Но я не так толста, как другие. У меня в теле не жир, а уплотненная мышечная масса, очень высокий тургор. Вот потрогайте!

Зоя подставляет Эле свою руку. Та надавливает пальцем возле Зоиного локтя и ведёт его выше к плечу. С удивлением обнаруживает, что палец совершенно не проминает поверхности Зоиной руки. Зоя подставляет и мне свою руку. Мне кажется, что мой палец скользит по упругому замечательно отполированному мрамору, но не холодному, а прохладно теплому. Мы с Элей обмениваемся удивлёнными взглядами. Даже при сильном нажатии невозможно хотя бы слегка продавить Зоину кожу. Зоя удовлетворена произведенным эффектом.

С Элей она, случается, и откровенничает:

– Леша меня любит, – сообщает она. – Он с виду небольшой, но очень сильный. Он может меня прямо из ванны достать и на руках отнести в спальню, – говорит она с радостной гордостью, – да ведь и я его тоже люблю. Я про это не рассказываю на полянке. Найдется, кто и завидовать начнёт.

Наши разговоры и мечты.

У Векшина странная привычка. Когда он слушает песни на английском языке, он непременно переводит слова песни на русский. Том Джонс поет: «Wy? Wy? Delilah», а Векшин сидит и бормочет: «Почему, почему, Дилайла?»

– Федя, у тебя склонность к синхронному переводу. Может быть, тебе следует податься на Высшие курсы переводчиков ООН при нашем институте? Закончишь их и будешь синхронить в Нью-Йорке или в Вашингтоне, – сказала ему я.

– Ты когда-нибудь сидела в кабине для синхронного перевода? Знаешь, что чувствует человек после нескольких часов такой работы? Мозги плавятся. А из-за чего? Работал я на синхроне от Комитета защиты мира во время какого-то международного сборища. Половина ораторов произносят ничего не значащие слова или несут всякую чушь, лишь бы себя самого засвидетельствовать на международном уровне. А ты, сидя в тесной метр на метр душной фанерной кабине, с тяжелыми наушниками на голове всё это напряженно переводишь за ними. Нет уж! В Нью-Йорк или Лондон я попаду не через пыточную кабину синхронного перевода. «Мы пойдет другим путём!» – решительно отрезал он.

У Фёдора Векшина много рассуждений по поводу карьеры. Это, вообще, его любимое слово, хотя о своих дальнейших планах он не распространяется и никогда не конкретизирует свое представление о будущем. Его рассуждения скорее теоретические: какая анкета нужна для карьеры, какими деловыми качествами нужно обладать, как пользоваться связями и знакомствами. Сам он очень быстро знакомится с кем угодно. Но дружеские отношения, похоже, у него только с нашей небольшой компанией.