Майк Лебедев - Облачно. Но не более

Подрастающему поколению нынче, конечно, уже не объяснить всех тонкостей и нюансов тех суровых и прекрасных дней. Это сейчас – трудовой кодекс, пенсионный фонд, социальный пакет и строго «белая» зарплата на карточку одного из устойчивых, системообразующих банков с господдержкой. А чуть что – сразу судебное преследование, ювенальная юстиция, всяческие «омбудсмены» по защите разнообразных прав человека, майдан, евроинтеграция и таможенный союз. А тогда… а тогда и слов-то таких не было! Устроился на работу – уже хорошо, работай, трудись, показывай себя с наилучшей стороны. Деньги платят – так и вообще прекрасно. Гарантированный оклад плюс процент от сделки, да еще и выплачиваемые на руки в конверте более-менее регулярно – парень, да тебя вообще, считай, живым на небо взяли. Крепко держи там бога, неважно какого, за бороду двумя руками и гляди, как не свалиться обратно с облака. И так далее. А уж заводить речь о том, чтоб не просто оформить человека согласно Кодексу законов о Труде, а еще и с нуля выписать ему отчетный заглавный документ – это было очень и очень непросто. Почти невозможно. Ну, кто помнит это – тот поймет.

Нет, бывали, конечно, и счастливые исключения. Помнится, одна шапочно знакомая девушка изрядно жаловалась на свою горькую судьбу. Злодейка и в самом деле оказалась к ней неблагосклонна: сперва-то все шло хорошо, и богатый внутренний мир девушки и практически идеально отрисованный четвертый номер позволили ей соискать вакансию в местном филиале прославленной транснациональной корпорации – но затем ее место было отдано некоей еще более, видимо, достойной кандидатуре. «Нет, вы представляете! – жаловалась девушка хорошо поставленным голосом с едва уловимыми нотками итонского акцента, – Представляете? Оказывается, они практически при мне живой уже искали человека на мою позицию! Улыбались при этом мне прямо в глаза, а в это самое время теми же самыми руками за моей спиной…» При этом вдумчивые глаза ее неподдельно увлажнялись, но хорошая тушь знаменитой марки с честью выдерживала удар. Слушатели сочувственно кивали головами: ситуация была знакома им не понаслышке. «Вот он, звериный оскал капитализма! – с чувством продолжала ныне безработная, – Нет, конечно, со мной поступили по закону, и шесть месячных окладов за разрыв контракта выплатили без звука, но осадок-то все равно остался… некрасиво это как-то…»

Не знаю, как других слушателей – но на этих пронзительных словах автора сразил самый настоящий культурологический шок. Вмиг закачалось над его головой звездное небо, и ощутимо пошатнулся нравственный закон внутри него. Шесть окладов! Не один, не два – шесть! Тут всякий раз надеешься, что если будут выгонять, то хотя бы сделают это в начале месяца, а не в конце, потому как по всем понятиям претендовать ты можешь только на тот крошечный кусочек жалованья, что проходит через бухгалтерию. Шесть месячных получек! Тут наоборот, сам три месяца не можешь уйти, покамест не покроешь взваленную на тебя нечистыми на руку коллегами напраслину и недостачу… шесть!

Ну да, а что. Русские писатели, чего уж скрывать, тоже любят деньги. А чужие – в особенности. Говорят – мол, не бывает любви на расстоянии… ерунда. Бывает, да еще какая! И в долгой разлуке она только крепнет. Да, в какой-то мере даже хорошо, что грянул тогда очистительный кризис девяносто восьмого года, вмиг уравняв в правах и трудящихся на благо родины, и льющих финансовые потоки на мельницу стран из блока вероятных противников. Да-а… а ведь тогда до заветный Мечты, до зарплаты в штуку баксов оставался лишь финишный рывок, какая-то сотка. И вот уже, вот он, заветный штукарь, этот безоговорочный пропуск в лучший из миров, попасть в который еще труднее, чем верблюду пролезть сквозь игольное ушко! Но тут – раз тебе и два, шах и мат, и доллар по двадцать пять вместо шести, и снова откат на стартовые триста. Но здесь мы отвлеклись и забежали слишком далеко вперед.

Путевку в рабочую жизнь мне выписали в Доме призрения при обществе бескорыстной помощи бездомным, сирым и убогим. Широкой прогрессивной общественности данная богадельня более известна как рекламное агентство «Символ» знаменитого издательского дома «Негоциант». Как видим, понятие «социальной ответственности бизнеса» и тогда не было пустым звуком для чувствующих свой долг перед Родиной. В благодарность за это в предпоследний день службы я чуть не спалил успевший за полгода стать родным «Символ» до основания. Ну, не нарочно, конечно, и не по злобе. Слушайте обо всем по порядку.

Да, половина года. Даже больше, без нескольких дней семь месяцев. В те дни, когда тебе оформляют трудовую книжку – это весьма значительный срок. Кем я впервые переступил порог особнячка на Большой Ордынке промозглым сентябрьским вечером? По сути – в общем-то, никем, скромным стажером без особых перспектив на прорыв, взятым на скудное довольствие скорее всего из обычной человеческой жалости, как говорят в футболе – «Ну а вдруг заиграет? Едва ли, конечно, если здраво смотреть на вещи… но все же?» А покидал его, выходя в сияющий апрель – уже гордо дыша полной грудью и ощущая прибывающую с каждым часом силушку. Матерый профи, молодой лев ни дать ни взять, готовый взяться за любую предложенную задачу по профилю и нет… смешно даже и вспоминать сейчас.

Внимательный, вдумчивый читатель, само собой, насторожится и спросит: «А что ж покидал-то тогда? Бросал, так сказать, родной клуб, где помнят тебя с мокрых пеленок и где из тебя, отсекая лишнее и дополняя нужным, вылепили подобие человека? Неужто уже тогда цвета для молодежи окончательно заслонило сияние золотого тельца, ай-яй-яй… Или тоже – за титулами погнался?..»

Ну, нет. Не так. Так получилось…

«Дети двадцать первого века»

– Пап, а можно я с пацанами пойду на большое футбольное поле поиграю?

– Мить, а тебя возьмут? Ты же самый младший, девять лет – а большое поле это тебе все-таки не дыр-дыр во дворе, там уже стратегия и тактика…

– Возьмут! (шепотом) В прошлый раз взяли же…

– Ну иди, конечно… Но старайся там! Покажи, как говорится, все то лучшее!

Через полчаса сам спустился вниз, дошел, проконтролировал. А ведь и правда – взяли! И даже не на ворота поставили, а бегает где-то, суетится, и даже вроде на кого-то заорал, молодец, сынок, ну ты бы все-таки чутка посдержаннее, с поправкой на ветер… И, переполняемый отцовской гордостью, отлучился в бакалейный отдел.

Спустя еще полчаса заглянул снова. Задорная игра к этому моменту, правда, уже сменилась другим, тоже весьма интересным занятием, в котором и самому не раз и не два приходилось принимать участие: разбор спорного эпизода, пыль столбом, ненормативная лексика и явная готовность перейти к аргументации уровня «стенка на стенку»! Подошел, аккуратно выдернул своего, поставил пред собой, отряхнул… для фулл-контакта, сынок, ты, пожалуй, тут точно маловат.