Ирина Щеглова - Йоха

День десятый.

С трудом собрались и уехали…

Тук-тук, тук-тук…

– Кто это стучит? Неужели молоток! – восклицает импульсивная столовая ложка. – Неужели, работает? Ах, ах! Скажите, пожалуйста! Работает, гвозди забивает! Нет, вы подумайте – гвозди! Ведь это трудно! Это невозможно! Немыслимо! Кто из нас может похвастать подобным умением? Да никто! Может быть, только пепельница..? Нет, пожалуй, разобьется, не выдержит. А ему – хоть бы что! Какой талант! Да что я – Гений! Вот так вот взять да и стукнуть со всего маху по крохотной металлической шляпке! И что вы думаете, и попадает! Смотрите, смотрите: он вгоняет их в деревянный брус как в масло!

– Подумаешь! А вы пробовали день-деньской шить, как я! – раздался возмущенный голос швейной иглы. – Так и колю, так и бегаю; да еще нитку за собой таскаю. Куда ей одной: она же мягкотелая. Устраиваю всем личную жизнь: соединяю, восстанавливаю, создаю, прокладываю пути! А сама? Целуюсь с наперстком – пустым ничтожным болваном! – игла дернула ушком, собираясь зарыдать.

– Нет, вы не правы, голубушка! – не унималась ложка. – Ваш труд, несомненно, уважаем; но материя – мягкая, податливая: сами знаете, каковы они – нити, с ними, что хочешь сделать можно. А он! Он! Ведь вот я: я, если что-то могу, так это только – по лбу!

– Это Вы себя не цените, – вступает в разговор тарелка, – Вы и вычерпываете, и вкладываете; И к тому же – Вы такая музыкальная!

– Благодарю Вас, конечно, но я, все-таки, продолжаю восхищаться нашим молотком! – гордо произносит ложка.

Топор в углу хмыкает, но молчит. Ложка косится на него и с напором продолжает:

– Есть, есть среди нас такие, кто завидует чужому таланту. Но мы продолжаем с ними бороться!

– Топор кряхтит, но в спор вступить не решается.

Вместо него возмущается табуретка:

– Позвольте, ведь и топор кое-что может!

– А Вы помолчите! Здесь все прекрасно осведомлены о Ваших взаимоотношениях с топором и пилою! – кричит ложка.

– Да, но и молоток.., – ей не дают закончить, на нее шикают, и табуретка обиженно замолкает, прячась под широким боком доброго стола..

Пепельница с тарелкой тихонько шепчутся о том, насколько они похожи, но сколь разные имеют судьбы…

На салфетке лежат нож с вилкой и ни на кого не обращают внимания.

Одинокий пирожок истекает масляными слезами об ушедших безвременно собратьях и о своей незавидной участи. И только одна мысль успокаивает его: «А каково же гвоздям!»

Тук-тук, тук-тук… Бам!

Неужели мимо! Сглазили!

В лабиринте меловых пещер хор голосов приобретал какое-то особое звучание и глубину. Люди стояли тесным кругом, держась за руки, и отдавали свое дыхание горе. Гора принимала и рождала музыку.

Звук то нарастал, то затихал на время и, заново подхваченный новым вздохом, рос и ширился, заполняя темное нутро горы.

Люди, поющие в горе… Гора, превращенная людьми в убежище – Храм, никому не видимый, а потому надежный в смутное время. Спрессованные останки того, что было до нас много веков назад.

– Я принял в себя Бога. Конечно, я не святой и очень далекий от монашеской жизни человек; но я понял, что значит любовь…

– Христианская?

– Почему? Любовь – это любовь, ей не нужны определения.

– Значит, я должен любить всех, даже своих врагов? Пусть они размазывают меня по стенке: я только улыбаюсь и подставляю щеки?!

– Если ты любишь, у тебя не может быть врагов…

– Ну конечно!

– Непротивление злу насилием – это не то, что ты думаешь. В Евангелиях все написано…

– «Ходит, ходит за мной один с козлиным пергаментом и пишет. Я посмотрел однажды и ужаснулся, ничего такого я не говорил».

– Господи! Прости нас грешных! Почему каждый из нас, прежде чем принять тебя, стремится к твоему распятию!

– Если кто не хочет быть счастливым, то палкой его, палкой! Он или изменится, или умрет.

– В Рай? Палкой?

– А если иначе не понимают?

– Конечно, не поймут. Да и зачем? Посмотри, какие мы разные… И каждый для чего-то. А у тебя выходит: все должны быть одинаковыми, в одну связку, одной цепью… Зачем? Кто не с нами, тот против нас? «Мы та молодая шпана, что сотрет вас с лица земли»? Кого сотрет? Какая шпана? Кто это – мы?

Риторический вопрос.

…через постижение цели. А в чем она? Задавшись этим вопросом, человек начинает познавать себя. Если это только внутреннее самосозерцание и больше ничего, то вряд ли существо, называющее себя – человек, сможет до чего-нибудь дойти.

Так что главное? Почему одним доступно творчество, а другим лишь разрушение? Одни поют о любви, другие прославляют битвы?

Да, вот еще что: это я по поводу того, что дураки целуют русалок, а умные только смотрят, да облизываются. А ну-ка, умные, кто из вас хочет быть дураком?

Кто такой дурак? Если он и есть «нищий духом», поистине, он блажен. Значит, все его грехи замолены и прощены, и он просто наслаждается жизнью. Так какой же он дурак! Он – мудрец!

А если дурак – это человек, так сказать, не познавший добра и зла, не вкусивший… человек невинный, девственный… Можно сказать, что он – животное. Ибо только животные не знают добра и зла.

А мы, созданные по образу и подобию, нарушили запрет. Мы сделали выбор. Господь – великий экспериментатор и неисповедимы пути его!

Ловушка.

Страх – это еще одна ловушка дьявола. Страх, когда хочется закрыться на все замки, занавесить шторы и заползти в какую-нибудь щель: в темноту и тишину. И сидеть там, как старый толстый таракан, с мягким брюшком.

От жизни не спрячешься, тараканы тоже сделали свой выбор.

Из колхоза они сбежали. Пробыли там три дня, этого оказалось достаточно, чтобы понять две простые истины: придется вкалывать, а денег за это не дадут.

Куда податься троим молодым мужикам, которым нужны средства к существованию?

В Москву!

Как?

По трассе!

И они пошли по трассе.

Судьба снова подкинула шанс.

Наташа вернулась домой в Москву совершенно на крыльях.

Жизнь теперь пойдет совсем по-другому, – думала она. – А иначе, зачем жить? Теперь я знаю, как правильно… Я знаю, что есть люди и их много, на которых держится весь наш мир! Есть другие города и страны, есть еще много чего, чего я не знаю, но очень хочу… Теперь я знаю, как стать счастливой, как обрести самодостаточность… Вот только.., – и образ вновь обретенного героя вставал перед ней…

Какой он! Ах, какой!

Невинность – вот что привлекло воинствующую диву, природная, патриархальная, человеческая невинность, взращенная среди полей и лесов русского черноземья.

Как бы не разрушить, не разбить чудный дар. Как сохранить? И возможно ли? – сидя одна в пустой квартире, Наташа все думала и думала об ушедшем. Занятия в школе еще не начались, и ей нечем было себя развлечь. Прежние знакомые казались ненужными, пустыми и такими далекими…