ЛюдМила Митрохина - Уроки тьмы

Я тихо встречу звёздный час посланца неба
В толпе, орущей: «Зрелища и хлеба!»

Разбросан лик его по белу свету —
В крестах, иконах, библиях запетых…

Когда ж коснётся длань твоя, Христос,
Пивной моей, России горьких грёз?

От дней сумбурных, неуёмных, спешных
Останется у молодости звон…
Как хороши кассирши в кассах мерзких!
Как нескончаем ножек марафон!

Бармены лёгкой тенью пробегают
В футболках чёрных мимо траурных зеркал,
Бесстрастно зелье в животы вливают,
Подкатывая бочки к вентилям.

Охрана строгая мальчишек из глубинки
Российских безработных городов
Стоит, как совесть, на пути к бутылке,
Качающихся красных мокрых лбов.

Двух мойщиц южных, брошенных нуждою
К брегам Невы на северный постой,
Не слышно и не видно под водою —
Смывают грязь с планеты и пивной.

Мой сменщик – африканец тихий Тьерро,
Незрим в кутузке между двух опор,
К одежде тянет руки, как Отелло,
Блестя белками в полумраке штор.

Котёнок чёрный сторожит товары,
Таская брюшко, полное еды.
Боится выйти из набитого подвала,
Страшась судьбы бродячей и зимы.

Втянула жизнь, всосала, как болото,
Пересекла судьбинные пути
Пивная круговерть, заклятая работа
Душ из Рязани, Азии, тайги,

С Улан-Удэ, Киргизии, Алтая,
Банановых, палящих зноем, мест…
Ах, гастарбайтеры, душ вытесненных стая,
Под мутным небом призрачных надежд.

Мороз сковал сердечные протоки.
Плелась в свой гардероб в тоске глубокой.

Не вышвырнули котика за двери,
Где воют бесшабашные метели?

Горит ли свет в кутузке гардеробной?
Про недоплату выяснить подробно…

Как пленники надежд? Душой к ним прикипела.
Под чуждой кровлей прячут душу с телом.

Вошла, как чернь, по чёрному проходу,
По узким выступам наверх к пивному своду…

Охранник гаркнул: «От котов – зараза!»
В подвал скатилось сердце сразу.

Прошла сквозь строй расстроенных девчонок,
Представив мордочку и тысячу пелёнок.

Семь валерьянок в рот. Претензию на стол.
Три капли гнева на шершавый пол.

Вдруг после капель мир перевернулся —
Шеф долг вернул. Достойно объяснился.

Слепит опять мне лампа Ильича,
Как на ночном допросе палача.

Котёнка повариха в дом забрала.
Про то официантка мне сказала

И пригласила на спектакль в БДТ.
Она актриса! Господи! Уже?

Облик её давно мне был приятен —
Глаза, как бархат, карие, без пятен,

Головка – в обрамлении волнистом,
Овал лица – лирично-живописный.

Исходит свет от женственности яркой.
Бог дал ей дар. Я стану театралкой!

Вручила «Виртуальные романы»
Владимиру и Стасу – Дон Жуану.

Жизнь вновь забила в радужном ключе
Под пьяный гул, хрип мачо на плече.

Как много нас, таких, как я, эпохи стока,
От Мурманска до Дальнего Востока!
Набитыми дипломами, с моралью
Знамён кровавых, с верою хрустальной,
С душой младенцев, скрытых сединою.
Мы радуемся громко. Тихо воем.
Торчим неубранной капустою забытой —
В сторожках, гардеробах, мойках скрытых…

И хлещут крыльями в морщинистые лица
Воспоминанья улетевшей птицей…
Бьёт ветер острый, подгоняя с силой
Куда-то в сторону, от жизни мнимой…
Там нет дорог – тишь неземная
И очередь эпохи в двери рая…

Залив тоску и неудачный день,
Пивная зрится самою родною.
Родня отходит в прошлое, как тень,
Свет забирая вместе с тишиною.

Дрожит мой гардероб от русского разгула.
Я – эпицентр дьявольских страстей.
В мозгах, политых золотистым пивом,
Гремит поток бессмысленных речей.

И к нам, мой Блок, заходят дамы пряные,
Парфюмом поглощая едкий дым,
Закутавшись табачными туманами,
В пивном бокале топят модный сплин.

Чем откровенней нагота души и сути,
Острее жалости сердечная струна.
Звенит мой нерв надорванностью жгучей.
Скорбит со мною жёлтая луна.

И уходя разбитой в ночь буранную
Под виражами сонных фонарей,
Вдыхая свежесть неземную, странную,
Я ощущаю счастье пережитых дней.

Гудит пивная на Звенигородской.
Поёт, смеётся, буйствует, круша…
К колоколам Владимирской несётся
На белых крыльях русская душа!