Фортуна Геза - ВоинГангер. Славный путь

– Что прекрати , братишка? Поди Бада-бум в штанах? – Бруно побагровел, а ЦуКонг хохотнула. Её жёлто-янтарные глаза с контрастными чёрными зрачками лукаво заблестели. – Давай позовём Матильду. Шедоу мой скоро подтянется. Проверим, чья пара круче: под звёздами, вчетвером, устроим перепихон!

– ЦуКонг!!! – выпалил Секретарь.

Девушка и сестрицы – все ахнули! Госпожа разразилась смехом.

– Такого пока не пробовали – мой Звездочёт шибко робкий. Но всё же бывает впервые? – Она посмотрела на сестрицу, что застыла с ногой в ладошках и приоткрытым ртом. – Да, цыпа? – ЦуКонг игриво причмокнула, воздушный послав поцелуй.

– Доклад поступил, доклад! – закричал Бруно, задыхаясь от жара или стыда.

Чёткий контур ярких распаренных губ застыл в бесстыжей улыбке, – ЦуКонг спокойно перевела взгляд на Бруно.

– Доклад?

Секретарь отёр пот, что обливал красное курносое лицо и капал на взмокшую розово-клетчатую рубаху.

– Только что получил, – побежал сразу. С вышки, Соня! С Мертвого Озера!

Девушка и сестрицы – все ахнули!

– Вот. – Бруно поднял руку. Слипшийся, смятый свиток сразу привлёк внимание и создал тишину, что нарушали только плеск воды да тяжёлое мужское дыхание.

По смазанной маслом стопе, сверкая, скользнула капля. Облизав гладкие изгибы, она повисла на пятке, готовая оторваться, – если бы только нога не стала вдруг подниматься. В медленном движении вверх показалось острое колено. Капля покатилась вниз по чёткой мышце лодыжки, быстро растворяясь на мокрой коже в блестящую звёздную пыль.

Сестрица растерянно наблюдала, как нога, сначала зависнув в воздухе, вскоре плавно скрылась в воде. И вздрогнула, когда Госпожа сказала:

– Возьми. – ЦуКонг держала свёрнутое полотенце. Острые, выпирающие костяшки влажно блестели в свете фонаря. Рука неподвижно застыла в воздухе. Капли стекали с подтянутого плеча к упругой груди, декольте которой появилось из воды, когда Госпожа отслонила от камней голову и села ровно.

Сестрица быстро взяла полотенце, освободив ладонь Госпожи. ЦуКонг помахала пальцем, жестом давая понять – отдать свиток. Секретарь замешкался и неуклюже бросил. Госпожа ловко поймала над головой.

– Прости! Боялся уронить в воду.

Пальцами той же руки, которой держала свиток, ЦуКонг принялась раскручивать обмякшую бумагу и, ещё разворачивая, уже начала читать.

Девушку напугало, насколько серьёзным, сосредоточенным стало лицо Госпожи. Пронзительный взгляд, устремлённый в послание, сбросил её с небес и пригвоздил к земле. Неужели вернулись демоны? Неужели Прекрасный Мир снова погрязнет в войнах? И во что превратится тогда её влюблённое сердце?..

Тяжёлое дыхание Секретаря разносилось хрипом в удушливой тишине. Одна из сестриц позади ему предложила воды, заметив, как жадно Бруно глотает воздух.

– Нет, нет, спасибо… Я в порядке, – отмахнулся он и глубоко вздохнул.

Девушка вздрогнула, услышав движение в воде. Медленно из кипятка поднималось обнажённое тело. Струящийся от него пар сгущался в непроницаемое облако вокруг спортивного, отточенного тренировками тела. Луч фонаря подсвечивал стройный его силуэт.

ЦуКонг опустила руку с размокшим посланием.

– Когда Шедоу появится, передай… – она улетела , – бесстрастно сказала сестрице Госпожа и закрыла глаза. – Бруно! Сообщи в Атар о визите. Да пни Зуну под зад. Пусть захватит моё домино и скорей догоняет. Я сама обо всём расскажу. – ЦуКонг открыла глаза и посмотрела на Секретаря. – Ясно?

Молчание держалась недолго. Огромное, двухметровое тело великана, разрывая кипячёный воздух, пластом падало в бурлящий источник…

Зверь

Страна Великой Воды: Столица – Варса; Глава – Ю Мэй; прозвище – Принц; титул – МиКонг.

На полу просторного кабинета лежал старый лев. Местечко неподалёку от двери он выбрал себе не случайно. Именно через эту точку проходила та середина, что приятно делила пространство на симметричные части.

Длинный переговорный стол из дорогой древесины вытягивался идеально по центру и перпендикулярно упирался в другой – письменный. Рабочее место Мэя. Совершенная Т-образная форма. Ровно пять стульев – с одной и с другой стороны – услада чуткому глазу!

Перегородка сёдзи 2 2 Сёдзи – традиционная японской архитектуре дверь, окно или перегородка из полу/прозрачной бумаги на решётчатом каркасе. , позади стола, что отделяла кабинет от чайной комнаты, имела потрясающую решётку. Рейки складывались в абсолютно одинаковые прямоугольники, поверх синей бумаги. Особое удовольствие доставляло, что створки сейчас были раздвинуты на равную длину – пропорциональную той, что создавала внешняя перегородка, открывавшая вид на прекрасный ухоженный сад, окутанный в лунной тиши сонным туманом, из глубины которого то и дело доносился глухой стук бамбука о камень. Частота этих звуков всегда соответствовала точным временным отрезкам и никогда! никогда! не менялась.

В восприятии безупречного интерьера, свет, источаемый двумя фонарями в приватной зоне, играл не последнюю скрипку. Бумага приглушённо пропускала его в кабинет, создавая во всем синие полутона. Каждый элемент, вписанный в обстановку, украшал её своей тенью и, как в театре, играл чётко определённую роль.

Символ Инь Ян, пополам разделённый створками, выделялся на них превосходно, и неизбежно привлекал внимание всякого ценителя Гармонии и порядка.

Все магнитные и энергетические потоки благодатно стекались в это превосходное место и побуждали кошачьи инстинкты расположиться именно здесь. Каким удивительным совпадением можно назвать то, что белого голубка, сидящего на столе, удобнее всего было лицезреть тоже-таки с этой самой точки.

Красивая птаха, с пышным как веер хвостом, беспокойно взирала в ответ. Неподвижная поза и пристальный взгляд хищника пугали беднягу настолько, что с каждым ударом бамбука, она вздрагивала и невольно отшагивала, приближаясь тем ближе и ближе к симметричному центру.

Старый лев давно уже просчитал, сколько осталось раз воде переполнить стебель, прежде чем голубь достигнет наконец середины. Предвкушение этого хорошо отвлекало от кожаного кресла Мэя, во главе стола. Вопреки стандартному положению прямо, оно стояло сейчас полубоком, досадно раздражая прихотливого зрителя.

Антураж вызывал интерес куда больше, нежели пара актёров, чьи силуэты тенями проявлялись на сёдзи и чьи образы слишком различались, чтобы вписывать их в одни рамки, не нарушая цельности композиции.

– Не понял, тебе плевать? – произнёс с хрипотцой силуэт, что вырисовывался справа от стола. Лысый, плечистый, с намёками на живот, он стоял со скрещенными на груди руками.