Фортуна Геза - ВоинГангер. Славный путь

– Ты читал послание? Это лишь весть. – Спокойный вибрирующий голос послышался слева. Силуэт сидел на полу. Он опирался предплечьем на согнутое колено и ловко перекатывал в пальцах два небольших шарика. – В Атар поеду один. Не говори Миледи. Пока ничего не ясно. Сам сообщу в письме, сразу после Совета.

– Какого чёрта! – Лысый опустил руки и сжал кулаки. Голубь вздрогнул и отшагнул значительно сильнее. Лев недовольно фыркнул, – разница в три миллиметра предвещала погрешность в конечной точке – птица отклониться от центра. – Меня оставляешь оправдываться?! Напомнить, что творилось, когда ты исчез в прошлый раз?

– Это другое.

– Только не для меня! – Голубь снова вздрогнул и отшагнул, но в другую сторону, восстановив тем прежнее положение и вернув надежду на идеальный исход. – Думаешь, возьмёт и поверит, если скажу, мол, не в курсе, куда ты свалил и по какой такой – твою мать! – цели? Не бывает бывших МиКонгов. Я для неё – мясо!

– Я разве сказал – скрывать где я? Молчать лишь про Озеро. Я не уговариваю, Эл, – это приказ.

Лысый хмыкнул и с сарказмом сказал:

– Так точно, Господин.

– Скажешь – приказано молчать. Я отдаю тебе такой приказ. Она на том успокоится.

– А как же Робин? Она получала послание. Что будет с нею, подумал?

– Робин не знает содержания. Она умная, – только получила и только передала – через голубя.

– Значит, один я тупой? – усмехнулся Эл.

– Ты мой Советник. Второе лицо в Варсе. И пока меня нет – ты здесь главный.

– Расскажи об этом своей Миледи. Однозначно решит – я тебя покрываю. У твоей жены разговор один – если ты не с ней, то значит, конечно со шлюхами!

Силуэт слева стал подниматься. Лев краем глаза видел, как не спеша стройная, высокая фигура Мэя выпрямилась и накинула домино на плечи.

– Возьми с собой Санни. – Нота отчаянья улавливалась в голосе с хрипотцой.

– Нет, – спокойно сказал МиКонг. – Он только вернулся с Этапа. Пусть парень нормально отметит с командой свою победу. Это его не касается.

– Тогда сына! – вскрикнул Советник, и голубь вновь вздрогнул, отшагнул, но в этот раз без погрешности. – Это вообще идеально! Это выход!

– Я еду один, Эл, – отрезал Мэй. Лысый опустил голову. МиКонг усмехнулся: – Боишься её больше демона.

– Смешно? А мне не очень. Ты же знаешь, ты понимаешь… Она же – зверь!

Плечи МиКонга зашевелились – он беззвучно посмеялся.

– Всё с тобой будет нормально, Варнар. Ни о чём не волнуйся. Ну, может, только о весе, который себе наел, – усмехнулся Мэй и спокойно добавил: – Подсушись, не позорься, Советник.

– Ну, прости. Не все такие безупречные, как ты. Вернёшься – своё получишь. Не надейся, – сухим из воды не выйдешь.

– А ты говорил – мне плевать. – Мэй посмотрел на свиток, что держал во второй руке. – Надолго вряд ли затянется. Не думаю, что серьёзное. Быть может, просто прикол. Гангер умел, ты же знаешь?.. – Он замолчал. Постоял недолго. Потом повернулся и направился в кабинет.

Лев чутко уловил, какой грустью был пропитан этот вопрос. Но глухой стук бамбука о камень представлял интерес куда больший, потому как с этим ударом положение голубя переменилось: в лакированной тёмной поверхности, как в зеркале, отражалась белая птица – чётко посередине.

Положительные эмоции омрачало теперь только кресло. Если бы Мэй, заходя в кабинет, повернул его как положено – радость переросла бы в счастье. Однако МиКонг прошёл мимо и остановился от стола слева.

Зрачки старых кошачьих глаз расширились. Достоинства интерьера и чары томного сада безнадёжно меркли пред человеком, чьё совершенство лев ощущал во всём.

Золотое сечение в идеальных пропорциях облика, Гармония и баланс в каждой безупречной черте. Он выглядел ирреальным, и синий свет усиливал впечатление бесплотности, эфемерности такого прекрасного Образа. Казалось, благодатные потоки положительных энергий перетекли в то место, где он сейчас стоял. Его присутствие в комнате несло только удовольствие, и каждый мог чувствовать трепет, когда на него взирал. Детали неотразимой внешности несли в себе признаки крови – самых разных кровей. Мэй словно был вне породы всех остальных людей!

В чарующем полумраке, разбавленном только светом двух фонарей за сёдзи, невероятно сверкали серебряные глаза! Заворожённый голубь, что вечность МиКонга ждал, – не двигался, не дышал, лишь неподвижно стоял, – и даже глухой стук бамбука никак его не оживлял. Лев ощущал дикий импульс, ловя на себе этот взгляд, и ясно осознавал, что нет в живом Мире кого-то, кто также бы восхищал!

Лев даже не сразу заметил, как следом вошёл Советник. Его массивная челюсть, большие уши и нос, глаза болотного цвета, один из которых с прищуром, – всё нарушало симметрию. Лысый череп контрастировал с длинными, собранными в хвост сапфировыми волосами МиКонга, что в синем отсвете смотрелись ещё насыщенней. Тридцать семь лет не делало в чём-либо схожими этих столь разных мужчин. Между Варнаром и Мэем лежала бесконечная пропасть!

– Вот, кто со мною отправится. – МиКонг сверкнул глазами, переведя взгляд на голубя, – птица мгновенно взлетела, суетливо захлопав крыльями. Мэй поднял и разжал правую руку: два ледяных шарика лежали на ладони, быстро таяли и стекали с неё уже каплями, которые отрываясь, вмиг превращались в снег. Птица разметала снежинки, когда села на пальцы, и словно обледенела от блеска сверкающих глаз. – Позаботься о Санни.

Советник посмотрел на льва, вздохнул и сказал:

– Это и так понятно. – Он перевёл взгляд на голубя и спросил: – Прямо сейчас собираешься?

– Миледи, думаю, скоро…

Лев неожиданно вздрогнул и обернулся на дверь, – хвост предательски выдал волнение.

– Она уже рядом, Варнар.

Советник оцепенел, с распахнутыми глазами и приоткрытым ртом.

Лев гордо, спокойно поднялся, невозмутимо потянулся, величественно встряхнул седой гривой и незаметно, чуть-чуть ускоряя шаг, последовал за МиКонгом, в комнату с видом на сад.

– Желаем удачи, брат!..

Вёх 3 3 Вёх – одно из самых ядовитых растений в мире.

Страна Великой Земли: Столица – Зара; Глава – Наби Рида; прозвище – Ярулла; титул – ЯкКонг.

Во внутреннем дворе, в центре декоративного сада, в окружении вечнозелёных пальм, кипарисов и кувшинов самых изысканных форм, лежал труп, у каменной чаши фонтана.

Покрывало, искусно расшитое золотым орнаментом, прятало тело от многочисленных женских глаз, испуганно блестевших в тенях величественных мозаичных арок. Безжизненная рука с перекошено застывшими пальцами только и виднелась открыто на мраморной плите, украшенной чудесными арабесками. Бархатный свет витых ламп и фонарей отражался в рубиновом перстне, что уже начинал прожимать набухавшую мёртвую плоть среднего пальца.