Mel RedWolf - Ветер Перемен. Часть 1

Что это за чувство надорванности. Будто что-то вспороло грудь, вынуло тот горячий неиссякаемый уголек и оставило пустоту. Перед глазами все плыло, но Аэль заворочалась, поднимаясь обратно на непослушных руках.

– Фаврир… Ох.

Выдохнула от внутренней боли царица. Непривычное растяжение тканей сказывалось. Внутри все болело и, казалось, не обошлось без привычной лихорадки, что уже потихоньку надавливала на плечи царицы, опуская на лопатки болезни. Еще нельзя вставать, еще послед не вышел. Ловил шепот на задворках сознания разум, но что-то было не так. Не было рядом Фаврир, не было прежнего спокойствия, и был жуткий страх, что сковывал все нутро.

– Где царица?

Устало спросила Аэль, напрягшись, когда пузырь ребенка выходил. Искры из глаз посыпались. От такой исполинной девчушки и послед такой, будто ребенка еще одного вытащили. Хал ловила губами воздух, как выброшенная на берег рыба. Еще чуть – чуть… Еще.

Все же Аэль заставила тело встать. Головокружение жутко взяло в лапы голову, сузило восприятие, а в ушах, будто вата была. Тело все лихорадило и дрожало, да только на руки жриц царица сильнее вцепилась в край ложа, будто в спасительную веревку.

– Перевяжите, я должна идти.

Скорее потребовала царица. Но как перечить тут? Руки заботливые взялись за бинты, которыми и начали перевязывать. Только на третий толчок оплетения сознание роженицу покинуло и встретило еще не остывшее ложе. Анор ребеночка подхватила. Тяжелая, но красивая. Волосы огненно-рыжие.

– Глянь, красавица какая! Лежи, послед еще! И потом, куда ты собралась в таком состоянии?

Девочку обтерли и пуповину отрезали, обработав отваром. Перевязать? Да что на нее нашло? Тут и ребенок заплакал громко. Что с ними? Дурфа матери ребенка дала, а та и вовсе отключилась. А там и новый плач детский. Анор стала напряженно осматривать тело на внутренние повреждения. Крови не так много ушло, разрывы небольшие, но энергия…

В это же время дурфы вели бой, а девы по чуть-чуть яму закрывали, о помощи Небесной просили, и она отзывалась на просьбу, дочерям своим помогая справиться. Содрогались леса и поля. Покрывалась трещинами почва, но сдвигалась по воле богинь, что через руки их дочерей исполнялась. Вместе с уменьшением разлома, все меньше врагов могло покинуть разрыв, все сильнее ощущался перелом в битве.

Немногие баргусты выстояли в бою. Те, что держались, оборонялись клинками и копьями из последних сил. Среди них звучал голос Каски, что держалась молодого поколения и вместе с Ганхе щетинистым волчонком держала оборону, не отступая ни на шаг. В ряды редеющих воргулов крылатые все чаще наносили атаки. Всполохи пламени взгляд Дорэль привлекли. Огненная!

– Фаврир!

Дурфа вниз метнулась, отбивая нападки со стороны бесов, что дальше добить хотели.

– Не смей! Не сейчас! Фаврир! Фаврир! Аэль… там ведь тебя ждет Аэль!

Кричала наследница крылатых, клинками орудуя против опасных шести лап. По оперению черного крыла мазнули когти, обжигая нервные окончания, словно ток. Верхняя губа непроизвольно скривилась и приподнялась. Из тумана прахом ожил поток мечей, что врезался в противника. Капли крови брызнули в лицо и потекли вниз по щекам. Дорэль образовала кольцо тумана, которое поражало врага щетинистым потоком игл, а сама обернулась назад, к царице.

Женщина упала на колени. Сильный волевой подбородок покоился в ямке ключиц. Ветер всколыхнул волосы, в которых замерло пламя. Кровь струйкой стекала с губ. Одна рука отсутствовала и на плече торчали волокна, которые опалило прежде пламя. Видимо, ее оторвали. Доспех пробит и обагрен кровью. Ее было слишком много: чужой вражьей крови и крови царицы.

Дорэль опустилась на колено к царице, в надежде, что только страх говорит ей, что никто не выжил бы после стольких ран, а по факту царица Огня всего лишь потеряла сознание. Рука накрыла висок, приподняла вверх. Алые глаза потускнели и безжизненно смотрели вперед. Губы зависли в последнем слове или вздохе, – точно Дорэль не могла понять. Царица умерла.

Дорэль не могла сказать ни слова. Глупо было надеяться, но дурфа ударила царицу по щеке в надежде, что она отреагирует. Ничего. Тело уже начинало впадать в оцепенение. Страх переменился на злость, которая волнами прошлась по телу и стиснула жилы так, что хотелось кричать. Кольцо тумана расцепилось, обрушившись на противника вместе с клинками дурфы, что кинулась на врага. Одного, второго. Боевой крик скорее был похож на плач, но она сражалась за тех, кто уже не вернется.

Открывающие Врата добрались до разлома. Благодаря подкреплению, им удалось избежать ударной агрессии со стороны воргулов. Под прикрытием отряда, практикующих стихию огня и воды, девы сплетали узоры магии, пели песни, взывающие к Небесным Сестрам, пронизывая путами не только разлом, но и недра глубже, в ходах.

Наступление в центре форсировалось. Наконец-то наметился перелом в битве и бой сдвинулся, не достигнув жилищ. Все больше тел видела Рефаль, пролетая над врагами, но ее морок обратил разумных врагов против шестилапых новых противников. По сравнению с гигантами, Рефаль посчитала их более грозными оппонентами. Видела царица и в сражении дочь. Вместе с наследницей, над войском парила еще одна пара темных крыльев. Младшая воспользовалась туманом и призвала на помощь себе теневых летучих мышей, чьи клыки впивались в глотки бесов, выгрызая артерии и отравляя туманом.

Битва продолжалась несколько тяжелых часов, прежде, чем Открывающие Врата закрыли разлом. Перелом битвы ознаменовался. Оставшиеся в живых баргусты воспряли духом и погнали врага. Словно копья, их разили молнии дурфов, опутывали ветра и поглощала земля из магии посохов. Только к ночи, когда щит Яростной наклонился к линии горизонта, битва закончилась. Оставалось найти предводителя защиты, отыскать дочь и узнать, что произошло, но даже так Рефаль понимала, что победа далась большой ценой. Мирные поля столицы покрылись телами, луга затопила кровь, а лес, прежде приносивший много дичи и ягод, пострадал от пламени. В него царица отправила отряд дурфов, привести в порядок, затушить и помочь растениям оправиться.

Возвращалось в город меньше, чем осталось лежать. Вынув клинок из тела беса, Дорэль пыталась надышаться, но казалось, что легкие обжигал внутренний пожар. Глаза резало до сих пор от пепла, скверны, крови врагов и слез. Усталые, изможденные, баргусты и дурфы возвращались в город. Кто-то хромал, кто-то держался плечо в плечо, чтобы не упасть от усталости и ран. Не получить ни пореза удалось единицам. Большинству приходилось идти в лазарет, к изможденным целительницам, которые спасали жизни и теряли до сих пор.