Mel RedWolf - Ветер Перемен. Часть 1

– Прости, Аэль, я не смогла. Я не смогла ее защитить, не смогла спасти… Не успела. Если бы только раньше заметила, тогда… Аэль, прости, прости меня. Ты и твои дети из-за моей беспечности, невнимательности, но…

Дурфа сжала руки в кулаки до скрипа костяшек.

– Ты должна быть сильной. Ради детей! Ради своих девочек! Ради кланов. Ведь ты Порывистая! Царица Воздуха и Огня!

Дорэль подняла запальчиво взгляд. Встала, собрав всю волю в кулак, хоть поджилки и тряслись ужасно. Колени дрожали.

– Имя, ей нужно имя, Аэль…

Аэль пробил болезненный хриплый смех. Хотя это было едва ли похоже на то, чем являлось. Хриплое скрипучее потрескивание боли, срывающееся с уст царицы. Но все же звук стих, а губы сомкнулись с опущенными вниз уголками. Лишь ресницы дрожали, будто ветер их тревожил.

– Дорэль. Будь спокойна, не заколюсь я из-за этого. Этой девочке нужна хотя бы хал. Да и дочери маленькие, даже Алифея. Выглядит взрослой, но ранима, как этот гут.

Губы дрогнули и коснулись нежной кожи малышки. Спокойная, кушала себе, слишком утомленная долгим плачем. А ведь даже не знает, что и не почувствует шершавой ладони своей хар, ее сердца, что всегда так громко стучало тух-тух. Аэль смутно уловила воспоминание о нем, нервно подернув бровью.

Только ночью это сердце билось, когда малышка решила явиться на свет. Теперь ее нет. Больше нет. Мучительно вдруг Аэль осознала о незаконченности многих дел Фаврир. То, чего не сделали вместе, даже то же имя и обряд принятия. Царица растеряно распахнула глаза, осматриваясь, бесцельно, ведь осознание, что ответа на вопрос здесь быть не может было ясно, как мир.

– Ее имя будет на обряде принятия, Дорэль. Раньше это гут Фаврир, ее последняя дочь.

Сглотнув вновь подкативший к горлу ком рыданий, Аэль рывком втянула воздух и скрыла синеву глаз за веками.

– Ее тело… Мы должны попрощаться. Все, кроме нее. Поможешь?

Уточнила царица, скорее, как приказ, выталкивая слова. Вот рука на ощупь нашла себе опору в краешке ложа, с которого осторожно опустилась Аэль. Тело все еще было слишком слабым, голова кружилась, а мышцы дрожали, будто неделю пролежала без движения.

Эта женщина… такая слабая, но такая сильная… до боли ранимая, но умеющая сдерживать все в себе.

Просьба немного отвлекла от разглядывания ребенка. Дурфа сглотнула и осторожно приняла гута с рук царицы. Хотела сделать большее, но понимала, что жалость – это последнее, что примет царица двух кланов воинственных баргустов. И чтобы не потеряться в горе и выстоять неприятности, Аэль нужно держаться. И, если она это может сделать, то лучше позволить укрепиться на этом пути.

Так и стало. Дурфа вышла и повела возлюбленную с ее ребенком на улицу. Там и оставшиеся жрицы следом пошли, чтобы попрощаться с поистине Великой Царицей. О ее смерти, казалось, сразу узнала вся столица. Большинство домов простилось с кем-то из семьи в эту битву, а некоторые опустели совсем, но даже ремесленные семьи уже узнали о потере клана.

Траурная пелена нависла и чувствовалась в горьком молчании, взглядах. Словно ночь, хотя небо озарял щит Яростной, дарил тепло выжившим, ожидал тех, кто еще не оплакан, в последний путь.

Взгляды, что встречали Дорэль… Нет, они были направлены на овдовевшую царицу и их последнее чадо с Фаврир. Знак, что вера их все еще крепка. Что они сильны и помнят. Дань Великой царице. Кулак, приставленный к груди. Рефаль стояла рядом с церемониальным костром и телом Фаврир, последний раз бросив на ее бледное лицо взгляд.

Да чтоб ее! Даже здесь обошла! Раньше умерла! А ей теперь жить и про бои их жаркие вспоминать. Про праздники веселые. Про тот день, когда сестрами кровными стали.

Дорэль встретила мать, но прошла мимо, только коротко кивнув ей. Тут и Лора была, грудничка своего прижимая, а второго Каске передала. Проститься с Фаврир. Боль утраты царицы несли в сердце все. Тут и дети были их. С синяками, ссадинами две из Скрытых Клинков, да старшая, что беспокойно Алифею искала взглядом. Рядом Анор стояла с дочерью. Темновласой красавицей, имя которой было Илария.

– Ох, Дорэль, ты слишком буквальная и стремительная.

Аэль подернула уголком губ, но улыбнуться так и не получилось. Слишком печально держалось лицо, слишком ощутимо пролегла тень скорби. И все же Дорэль Аэль искренне была благодарна. Увидеть любимую женщину мертвой. Глаза на миг застелило сумраком, но царица сдержалась. Нельзя. Нельзя было сейчас терять себя.

Взгляд поискал детей взглядом. Волчонком стояла одна из близняшек, а где же вторая? Взгляд метнулся в сторону, уловив движение. Факир вела за руку старшую. На руке у девушки виднелся свежий рубец. «Досталось ей» устало подумала царица. Взгляд вновь поднялся к Дорэль. Девочка оставалась на руках, но теперь спала. Глазки ее скрылись за пушистыми веками, а ручка замяла маленький носик.

– Постой с ней и держи девочку в стороне. Мертвые не видят, а дитя не должно вдыхать смерть.

Аэль в последний раз огладила ребенка, удостоверилась, что малышка не заплачет, если халра отступит, а потом осторожно шаг за шагом приблизилась к своей женщине.

Тело, с приложенной рукой сбоку. Видно было, что отняли ее когда-то в бою. Доспех истрепан, когтями или зубами – понять сложно. Враг был явно силен. И рваная расщелина на груди у сердца. О… Слишком хорошо знала это сердце Аэль, чтобы не понять, что убило. Быстро, слишком стремительно оборвалась жизнь.

Взгляд поднялся к лицу. Загар сыграл злую шутку с царицей, сделав ее серой. Мышцы застыли в напряжении. Ты пыталась вернуться, переселить это. Мысленно сказала Аэль в пустоту, коснувшись холодной кожи рукой. Склонившись над лицом царицы, Аэль рассмотрела получше эти глаза некогда в них играло пламя, а сейчас – пустота, тусклая, блеклая. Фаврир уже ушла из этого тела. Жаль, что не вместе.

Синеву глаз скрыли веки, а губы коснулись мертвенно хладного бархата уст Огненной. То ли попытка вдохнуть вновь в это тело жизнь, то ли дань сильной любви, что, увы, продлилась не долго. Аэль отдалилась и взглядом вновь нашла дочерей.

– Подойдите, Алифея, Факир, Саир. Проститесь с хар.

Голос звучал тихо, но требовательно. Старшая совсем уж робко пошла, то и дело, норовя споткнуться. Но ничего, хал все подсказала – коснуться губами руки, попрощаться и отойти на два шага. Пламя должно забрать царицу при лике родных.

Последним Аэль забрала свой архон, перевязав обратно на пояс. Снова вернулась тяжесть клинка, что выковали эти хрупкие, но сильные руки. Раньше вес клинка ощущался естественно, легко, играючи, вызывал радость и гордость принадлежности к воинской касте клана, а теперь эта тяжесть казалась ужасной. Царица отступила назад с помоста, но нога скользнула по дереву, и женщина покачнулась. Чуть не упав, Аэль оказалась под руку со старшей дочерью, нежной, но такой бледной и убитой горем перед ликом потери.