Mel RedWolf - Ветер Перемен. Часть 1

Собрать всех раненых, перенести в безопасное место, унести павших и проститься с ними. Подсчитать потери, укрепить стены и удержать позицию, если снова нападут. Дорэль решила, что пока руки клана ранены, пока Аэль все еще в доме Новой Жизни, ей нужно попытаться помочь и распределить задачи. Если бы Фаврир была здесь, то она бы взяла эти вопросы на себя, но ее больше не было.

Дорэль раздавала поручения через прибывших и уцелевших дурф, контролировала процесс восстановления после атаки. Узнала сколько оказалось павших в бою, сколько выживших. Проходя мимо сооруженных наскоро лазаретов при домах целительниц, Дорэль встретила Рефаль. Женщина хмурилась, наблюдая за тем, как новые тела бездыханных сестер выносят на улицу, чтобы предать огню в обряде прощания.

Как бы не хотелось до этого момента Дорэль не признавать смерти Фаврир, теперь это было сделать невозможно. Обо всем дурфа обмолвилась с Рефаль. То какой шок и изумление испытала мать, Дорэль не хотела вспоминать, особенно тогда, когда она пыталась представить, как поведает обо всем случившемся единственной царице кланов.

– Как ты могла, Фаврир? Как могла оставить их? Я ведь доверила ее тебе, а ты их оставила! Ты даже ребенка своего на руках не подержала! Как… как ты посмела, Фаврир?

Тихо шептала дурфа, на коленях перед телом великой царицы. Часы ее жизни пробили последний удар. Теперь соперница Дорэль ушла на встречу с богинями, уступив свое место. Но этого ли желала Дорэль прежде? Как такое случилось? Почему не оказалась рядом? Почему не спасла счастье любимой?

Размышляя и не находя ответа на эти вопросы, Дорэль ушла с помоста. На ватных ногах дурфа плелась по окраине города, обходя кольями построенную ограду. Она шла по широким и узким улочкам затихшего изнуренного города, мимо домов, где каждый посетила богиня смерти. И тенью утраты сквозило настроение там и тут, пока дурфа не остановилась перед дверями дома Новой Жизни.

Остановилась у широкого бревенчатого порога, девушка снова упала на колени. Словно палкой подломленная, Дорэль была готова упасть лбом в землю, дабы молить о прощении. Но какое может быть прощение за смерть? Могут ли простить потерю смысла жизни? Потерю той, кого не вернуть? Ком застрял в горле. Она ведь там. Ее возлюбленная там, в доме Новой Жизни, хрупкая, изможденная, беззащитная. Она ждет ее, а не тебя… Великие, почему вы так жестоки?!

Дурфа осталась на улице, обдуваемая ветрами Порывистой и холодом Лукавой. Она простояла у порога до самого утра, когда в дом приходят вновь целительницы.

Лора уже дома была, в кругу семьи, а Дорэль страдала за любимую. За ту, которую так долго любила и терпела. Стерпела все. За ее маленькое дитя, что более никогда хар свою не увидит. За это существо, хрупкое, новорожденное, что на руки Фаврир никогда не возьмет.

Как же сказать такое? Стать вестником горю? Кем она будет?

Изможденный обморок прервался настойчивым монотонным звуком. Плакал гут. Гут царицы, ее собственный гут. Сознание потихоньку вернулось и Аэль наконец осознала, что рыдает собственный младенец. Белая рука погладила девочку. Вот ведь великанша! Привыкла уже принимать малышек в день посвящения, что размерами на двухнедельных, трехнедельных походили, но эта. Аэль устало поцеловала девочку в рыжие непослушные волосы. Похоже, будут виться потом кудрями, раз уже завитками желают завернуться.

Халра осмотрелась. Время скорее всего было уже раннего утра. Зябко, но не тянуло ночью сквозь дыхание древесного дома. Внутри была странная пустая промёрзлая тишина. Фаврир до сих пор не было рядом и во взгляде мелькнула тревога.

Царица вновь попыталась приподняться, но тело не послушалось. Теперь оставалось прислушаться к каждой частице естества, слабой, как ягненок. К тому же девочка пищала, есть просила.

Вздохнув, баргустка осмотрела одежды. Уже и в вид, надлежащий привели. Так и ослабила одну сторону у плеча повязки Аэль, приблизила этого увесистого сбитня к груди, позволив маленьким губкам поймать сосок и напиться вдоволь. Придерживая головку девочки рукой, Аэль размышляла осторожно, стараясь не делать поспешных выводов.

Возможно, произошел бой и много раненых, и возлюбленной просто не вышло прийти. Быть может, что ранили кого-то из девочек и Фаврир успокаивает их. Может быть, прибыло подкрепление, и всех разместить не удалось. Возможно слишком много дел, ей пришлось снаряжать разведку и ждать, а возможно бой перешел в другое становище и поэтому Фаврир нет. Догадки шли к новым, вот только внутри тревога грызла все сильнее. Шепот все больше терзал одной истиной – тогда бы не было так больно и глухо в груди, ты бы чувствовала вашу связь – связь, что установилась за долгие годы.

Не успели еще огни прощальные зажечь. Не успела Первая целительниц прийти, а дурфа уже отворила двери. Только пару целительниц встретила, что призваны были к заботам за баргусткой и ее ребенком. Дорэль добралась до ложа и замерла, не в силах вымолвить ни слова.

Скрип входной двери оглушил и всколыхнул все нутро. Волнение охватило каждую клеточку. Вот, конечно, она сейчас придет. Взглянет своим медово-сладким взглядом, поцелует свою девочку в лобик, а потом…

Мысли оборвались, как обрывается последняя надежда. Нет, это не Фаврир. Не было ее тяжелой поступи, не было лихой стремительности, что несла ее на крыльях чувств крепких к возлюбленной. Это не она, это…

Взгляд от ребенка тревожно обежал все вокруг. Архон царицы покоился уже на тонком пояске, который держался выше живота роженицы и собирал ткани платья халра. Состояние конечно не самое лучшее, ежели это враг. Даже мышцы пресса еще не встали на место. Губы, пересохшие беспокойно коснулись лобика девочки, шепнув ласковые слова. Кушала новорожденная, жадно, присосавшись как пиявка, впитывая в себя силы для жизни от хал в той мере, в какой только тело могло дать. Но что же это…

Темная фигура. Сердце пропустило удар. Дорэль, подсказал здравый смысл, хоть ее появление не уняло возникшую дрожь бровей. Что это значит? Фаврир бы ни за что не пустила ее одну, если…

Аэль с мгновение заставляла себя принять естеством то, что ощущала. Голос твердил уже громко и властно, что ее нет, нет, Фаврир больше нет. Вот только как это принять? Втянув воздух, стуча зубами от брызнувших в глаза слез, что желали хлынуть ручьями, Аэль сглотнула эти тугие волны подкатывающих рыданий, тихо – тихо заговорив.

– Девочки живы?

Дорэль не могла взгляда поднять к ее глазам. К ее голубым глазам, в которых сейчас было горе. Ее голос дрогнул. Она плачет? Она наверняка плачет…

– Живы. Все три. Живы и здоровы…

Дурфа глянула краем глаза на ребенка. Бедное дитя! Дитя, что осталось без матери. Четыре прекрасные девочки, что остались без своей сильной хар.