Андрей Вейц-Ветер - Пламя в парусах. Книга первая

О каких именно мерзавцах шла речь, можно было не уточнять.

– Как пить дать, верно говорю вам, вернутся! – прорычал крепкий здоровяк, что не отрывал взгляда от серебряника, беспрестанно катая тот по столу взад-вперед. – Знаю я такую породу людскую. Озлобленные они, что волки твои! Жизнь чью-то в раз загубят…

И замолчал до того внезапно, будто таилось за этими его словами глубокое горе.

– Беда, если оно и вправду так, – рассудил лысый, выровнял колоду и протянул её Ричарду. – На вот, добрый пекарь, сними, будь любезен.

Ричард снял. Лысый разбил колоду надвое, сложил ёлочкой, соединил, ещё раз скоренько перемешал и раздал на игроков. Поднял верхнюю карту, показывая её всем:

– У власти у нас Княжна. Добрый знак! – объявил он вполголоса. – Вне закона… Хм-м, Стражник, м-да. А в дураках – добрый Мирянин ныне остался, увы. Ну-с, играем.

Три карты легли на стол, ликом кверху. Остаток колоды шлёпнулся рядом.

– Злободневненько, – задумчиво изрёк, собирая свои карты, Ричард, чем вызвал пару-тройку смешков у окружающих. Расклад на партию и впрямь выходил интересный.

Впрочем, он не намеревался играть сегодня всерьёз. Мухлевать – тоже. Если и проиграет, то чёрт бы с тем; главное, чтоб карты хоть немного уняли дрожь его пальцев.

– А я вот слышал, – начал с бухты-барахты самый молодой за столом. Парнишка лет двадцати, с лицом простака, но глазами как два наточенных кинжала. Аж изнывал от желания выпалить всё, что услышал намедни, – будто б охотники, те, что первыми вахту несли, видели, как кто-то шарился по подлеску! Говорят, не нашенский это был.

– Даже так?.. – протянул Ричард, не отрываясь от своих карт. – И что ж они его не сцапали?! Чай места́ здешние лучше знают, чем всякие пришлые недоумки?

Молодой только рот открыл, чтоб ответить, как лысый его опередил:

– Да нечего впотьмах за призраками гонятся! Вдруг их там целая орава таится?!

– И то верно, – согласился Ричард. – И часто у вас тут такие гости захаживают?

– На моей памяти – впервые, – отозвался здоровяк, сбросил двух Крестьян, а ещё одну карту выложил перед собой рубашкой кверху. Взял из колоды. – Но я лет двадцать всего в Падымках обитаю. Может, не знаю чего.

Лысый добавил к выложенным Крестьянам Караванщика, но Ричард перебил его Стражником и Палачом. Все карты ушли в сброс. Двенадцать медяков укрепили ставку.

– То есть, вы тут спокойно живёте? – поинтересовался Ричард, беря из колоды. Выпала ему северная Графиня. Весьма удачно. – А по копьям да вилам и не скажешь…

Лысый сбросил перед ним ни много ни мало Маркиза со Священником. На обмен. То ли догадался, что у него Графиня, то ли ставку поднимал. Ну а сам вперёд подался:

– Это, видишь, вон, мужик со стянутыми на затылке волосами стоит?.. С чёрной бородой который, а рядом с ним рыжевласая дикарка с наколками по всему лицу? Это бывший гвардейский сотник со своей жёнкой. Отличный мужик, боевой, да и дело своё хорошо знает, а бабёнка его – северянка сложных каких-то там кровей.

Ричард взглянул в сторону. Рядом с дикаркой, приметить которую было несложно, крутился тот самый Брут, палашом подпоясанный и с круглым щитом за спиной. И хотя такая амуниция вроде как претила военному уставу, но его собственное гвардейство проступало на лице, что называется, алой нитью выписанное. Скажи кто, что он не сотник, а без малого генерал, и даже у самого дотошного проныры не возникло бы в том сомнений.

В данный же момент этот знатный муж был занят тем, что переговаривал то с одной группкой мужиков, то с другой. Судя по тому, что некоторые после этого стекались ближе к его дикарке, – он активно набирал себе сторонников. Вот только для чего?..

– И что с того? – поинтересовался Ричард, отвернувшись и изобразив безразличие.

– А то, что, благодаря ему и его жёнке, мы дружны с местными морскими контра…

Тут лысого ткнули под ребро, что он ажно охнул. Едва карты не выронил.

– Совсем сдурел?! – просипел здоровяк, но все трое тем не менее воззрились именно на Ричарда. И не сказать, чтоб взгляды эти сулили много хорошего.

– Что не так? – спросил Ричард так спокойно и праздно, как только сумел, хотя в боку-то у него кольнуло. Маркиза и Священники – в общем-то выгодный для него обмен, – он перевёл Душеприказчиком; притом карту выкладывал так медленно, будто резал ею.

– Слушай, добрый пекарь, – начал здоровяк, – ты как в целом по жизни-то, человек болтливый? Только честно говори, тут все свои.

– Обижаете, дру́ги, – заявил Ричард, смешав на своей физиономии удивление и обиду в равных пропорциях. – Я, чай, мужик-то не глупый, – из лужи водицу не пью.

Все трое переглянулись. Ричард навострил уши, готовый к интересностям, но, на всякий непредвиденный случай, ногой попробовал засапожный нож в соседнем голенище.

– В общем, слушай, – продолжил здоровяк, – мы тут немного с контрабандистами дела взаимовыгодные ведём. Ничего горячего, но лучше об этом попусту не трепаться. Помогаем друг другу и выручаем по мере возможности. Понимаешь?

Ричард кинул. Он подумывал изобразить на лице невинное удивление, но решил, что взгляд уверенный и жёсткий даст его собеседникам понять, что он и сам не лыком шит. Судя по тому, как они расслабились и продолжили игру, – не прогадал.

И тем не менее был он весьма удивлён. Как и со всеми прочими делами, несущими прибыль в обход имперских и церковных десятин, Ричард ведал о контрабандном потоке, русло которого тянулось через Гринлаго. Но и подумать не мог, что его верховье – здесь.

Пока не настал очередной его ход, он вновь обернулся к северянке, её муженьку и их разношёрстной компании. Только сейчас, среди прочих деревенских, Ричард приметил ещё и с дюжину мужиков, в которых, – едва прозвучало слово «контрабандист», – только и можно было, что шайку морских разбойников признать.

Интересно, и как это он умудрился не разглядеть их загодя? Стареет видать.

Ричард отвернулся, и игра пошла своим чередом, будто никто ничего и не говорил.

– Нет! Нельзя этого делать, дружище! – донеслось до их стола, когда половина колоды уже вышла. – Держать оборону нам сил не хватит, так уж лучше просто уйдём.

Ричард вновь оглянулся. Он не понял, кто сейчас говорил, но зато видел – кому это сказано. Бруту. Их партия в карты затянулась, ставка приятно выросла, а рассвет был уже не за горами. Народ притих, а большие люди стали говорить громче. Вот-вот что-то решат.

– А если пленник соврал? Если пресвятой Кристофер и мой сын у них, то что тогда?! – отвечал Брут. Он вроде бы и был спокоен, но как рот раскрывал – аж оконца звенели. – Простите. Простите, друзья, но я пойду хоть бы и в одиночку! Да и другого такого шанса у нас не будет, – тут он отвернулся от своего собеседника и на удивление ловко вскочил на стол: – Слушайте! Слушайте все! Я иду спасать сына. А если спасать некого или незачем, то иду бить врага! Потому как не хочу, чтобы бросился он в погоню за теми, кто укроется в аббатстве! Не позволю всяким ублюдкам нашу землю своим грязным сапогом попирали! Кто идёт со мной? Кто готов взяться за оружие?!