Андрей Вейц-Ветер - Пламя в парусах. Книга первая

– А-а, падла ты эдакая! Я об этом как пить дать пожалею! – зашипел Пекарь.

Он подпоясался мечом, зарядил арбалет, зажёг масляную коптилку и хорошенько набил трубку табаком. Так, что аж через край посыпалось. Запалил табак. Курить, ясное дело, Ричард не собирался, – не ко времени, да и трубке после такого конец. Края её прогорят безнадёжно, их будет уже не обчистить. Нет, ему просто-напросто нужен был огонь, который не занимал бы рук. Зажав мундштук в зубах, Ричард полез под кровать.

– Я тебе последний шанс даю, погань ты заморская, – в сторону отойди! – крикнул командующий всех этих недостойных, но Такеда и не подумал сдвинуться с места.

Крикун был громок и охоч до брани, – пожалуй, даже хорошо, что Такеда толком его не понимал, – и тем не менее, он по-видимому пользовался у своих людей солидным авторитетом; а значит, что чего-то да стоял. Сам бы чаандиец ни в жизнь не пошёл бы за таким предводителем. Впрочем, этот хоть и крепко сбитый, но уродливый, пучеглазый старик, чьи седеющие ба́чки вились подобно свиным хвостам, мало его заботил. Едва выступив из толпы местных жителей, Такеда сходу наметил другую цель. Внушительного мужа с обритой головой, не в меру громадным мечом и маской умелого, хотя и глухого к мольбам правосудия, война. Вот кто ему был нужен. Вот кого он потребовал на поединок. Если Такеда его одолеет, быть может весь этот конфликт и удастся загасить малой кровью. В любом случае ничего другого ему в голову не пришло. Такие дела достойному человеку до́лжно решать честью и мастерством клинка. Так его учили. Так он и поступал всю жизнь.

– Ну всё, хорёк, ты довыпендривался! – прохрипел командир. – Стрелки́!..

Но едва он поднял руку, как тот самый величавый здоровяк толкнул его – вроде как абсолютно случайно, – проходя мимо и перебрасывая свой могучий меч с плеча на руку́.

– Что за… Сэндел! Какого чёрта ты творишь?! – взревел командующий, но, хоть и был он типом суров по своей натуре, от взгляда обернувшегося на него здоровяка онемел.

– Эй, главный, – просипел ему названный Сэнделом, – мы ж вроде договаривались, помнишь: никаких имён. Таков был уговор. – И улыбнулся ещё шире своей беззаботной, счастливейшей улыбкой. Затем кивнул в сторону чаандийца: – Этот мой. Без разговоров.

Командующий скривился, что выглядело так, будто ему не посчастливилось прикусить себе язык. Со звяканьем ламелярных наручей он сложил руки на груди и медленно, с неохотой, кивнул: «развлекайся». Но едва Сэндел от него отвернулся, как он поманил к себе одного из своих людей и тихонько распорядился, так, чтобы лишь он-то его и слышал: «Возьми пару ребят, пусть грохнул эту гниду из арбалетов, быстро!». Тот едва заметно кивнул и отошёл в сторону, тотчас же растворившись среди прочих бойцов.

Сэндел тем временем выступил вперёд, улыбнулся Такеде, упёр свой меч в землю и принялся неторопливо натягивать дуэльные перчатки. Чаандиец же стоял недвижимо. Как только дело было сделано, здоровяк сложил пальцы домиком, скрипнув кожей перчаток, выдернул меч из грязи и одним изящным движением выдернул его из ножен, отбросив те себе за спину. Низко присел, широко расставив ноги, а волнообразного лезвие клинка водрузил себе на плечо, высоко подняв рукоять. Принял боевую стойку, да так и замер.

– Начнём, – только и вымолвил он, будто речь шла о партии в дворфью горку.

Такеда всё так же стоял в неподвижности. Казалось, он даже не дышал; лишь капельки дождя разбивались о его широкополую плетёную шляпу. Мгновение, когда он выхватил свой клинок, оказался столь внезапен, что каждый, кому посчастливилось стать этому свидетелем, подумал про себя, что это сама молния застыла в руках чаандийца. По толпе деревенских прокатился изумлённый вздох. Дезертиры же крепче взялись за оружие.

Дуэлянты застыли друг напротив друга, готовые к бою, и с того момента даже дождь стал казаться непочтительно громким. Секунды растянулись в дрожащие от натяга струны, а небо сверкало, гремело и рыдало, предвещая чью-то скорую погибель. Чью же?

Протяжный посвист, что взвился над головами собравшихся, показался лишь немногим тише терзавших небо громовых раскатов. Все разом – и дезертиры, и местные, и дуэлянты, и даже псы с крысами, что оказались неподалёку, – обернулись на этот звук. Ричард вынул пальцы изо рта и одной рукой поднял с земли арбалет. Дымящая трубка у него в зубах то и дело шипела и шкворчала от падающих в жерлице капель вечернего ненастья, а бесчувственное тело одного из арбалетчиков растянулось у самых ног.

Перетянув трубку из одного уголка рта в другой, Ричард окинул пристальным взглядом округу. Лицо его при этом выражало куда как большую смелость, нежели та, что в действительности плескалась у него внутри. Помниться, когда он шёл сюда, никем незамеченный, – ибо все собравшиеся глазели на драчунов, – в голове у него возникла добротная, язвительная речь, которая как нельзя лучше подошла бы ко всей этой сваре. Сейчас же, хоть убей, он её даже поверхностно припомнить не мог.

– Я вижу, – начал Ричард, облизнув пересохшие несмотря на дождь губы, – у нас сегодня ярмарка! Иначе откуда бы тут взяться стольким шутам и скоморохам?! Но час то поздний, добрые господа, так что берите-ка вы ноги в руки и тикайте отсюда подобру-поздорову! Надеюсь, в котелках у вас достаточно каши, чтоб не лезть на рожон?!

Произнеся всё это на едином дыхании, Пекарь едва не задохнулся; а последующий вдох у него вышел прерывистым и шумным. «Ну, вот и всё!» – уж подумал он, конец ему. Сейчас его утыкают стрелами и болтами, как ежа, порубят в капусту мечами и секирами, а дурную его башку насадят на пику и будут в развёрзнутую пасть рыбьи косточки на спор закидывать. Участь не из приятных. А потому он сильнее сжал арбалет, чуть ближе к лицу поднёс фиал с алхимической эссенцией и пыхнул трубкой, чтоб пожарче раздуть пламя. Фитиль, что был не длиннее крысиного хвоста, занялся белёсым искристым огоньком.

– Знаете, что это́?! – поинтересовался Ричард, поднимая запаленный фиал повыше.

Они не знали. Никто из них. Он по глазам это видел.

Сам Ричард алхимиком не был, хотя прошаренные люди его убеждали, что мутная золочёная эссенция в фиале должна одним своим видом отпугивать непрошенных гостей и прочих злопыхателей. Особенно дворфов. Но, похоже, на этот раз что-то пошло не так. Только сейчас в голову ему закралась пренеприятнейшая мысль: а что, если его надули, и в руке у него подделка? Разбавленный мёд с блёстками? Беда, если оно и вправду так.

Дезертиров его серьёзность и опрометчивость нисколечко не впечатлила. Все они смотрели на Ричарда, как на истукана, после чего их главный отрывисто рыкнул: «Взять ублюдка!». Удивительно, что только «взять», а не «грохнуть». Девятеро выступили из толпы и двинулись прямо на него. Шли уверенно, даже несмотря на выставленный в их сторону арбалет и бесчувственного товарища, которому Ричард вполне сумел бы и шею переломить одним хорошим пинком. «Ну, с богом», – подумал новый пекарь Падымков, поцеловал фиал на удачу и метнул его в толпу. Тут-то и началось главное представление .