Николай Могилевич - Понтификум. Пепел и грех

– Если исповеднику Эшераля нужны поступки, он увидит поступок, который вряд ли обрадует слугу эклессии, – Тираль запустил руку в маленькую поясную сумочку и извлёк оттуда серебряный перстень. Огоньки свечей высветили выгравированный в металле герб. Коса под колоколом. Лорд положил перстень на стол и кивнул Соловью:

– Мастер Соловей хитёр на выдумки, Децимиус. Что, если брат Тацеус узнает, что Эшераль любит не только рассказывать ему про свои грехи, но и сам иногда не прочь побыть исповедником? – смех Тираля походил на свиной визг. Кажется, Лик начинал понимать, к чему клонит лорд.

– Бросьте, Тираль, я – всего лишь один из множества лучей серебряного солнца, и мы обратим в пепел тех, кто не желает перемен, – Соловей покачал головой и кивнул Лику.

– Я не совсем понимаю, к чему вы клоните, лорд Тираль. Как перстень Эшераля поможет мне убедить брата Тацеуса? – Лик прикоснулся к святому символу.

– Как только мы закончим обсуждать дела, сюда, как обычно, войдёт дитя. Видите ту жаровню?

Тираль указал на вместилище углей в виде собачьей морды рядом с бадьей. Убийца кивнул.

– Как только вы заберёте себе мои грехи, это кольцо уже хорошенько раскалится. Думаю, на нежной детской коже отлично будет виден герб Эшераля, – лорд хрюкнул в предвкушении. Лика передернуло. – Вот именно таких юных грешниц благочестивый Эшераль и любит исповедовать, а после исповеди он избавляет тело грешницы от членов, что довели её до греха. Скажете Тацеусу, чтобы он заглянул невзначай в одну из палаток на окраине лагеря, – раскрасневшееся улыбающееся лицо Тираля вызывало отвращение.

«Вот эта тварь должна продолжать жить? Такую мразь поди поищи. Госпожа, умеешь же ты подбирать себе лакеев» – Лик всеми силами пытался не показывать, как он презирает этого борова. Тираль же перешёл к завершающей части зловещего замысла:

– Уж не кривился бы, Децимиус. Эта девчонка будет единственной, кто выживет. У меня есть мастера, которые знают, как лишить человека рук и ног так, чтобы из него не вытекла вся кровь. В довесок лишат её языка, чтобы не проговорилась, – видя, как меняется в лице мнимый приор, Тираль прикрикнул:

– А ну, не вздумай идти на попятную, Децимиус! Жизнь одной маленькой потаскушки сможет изменить положение дел, да так, что Понтификуму скоро не придётся биться на несколько фронтов разом.

– Слишком много загадок, лорд Тираль. Мне нужны ответы, – Лик пытался выжать из лорда любые сведения. «Если я не могу убить этого выродка, я могу хотя бы предупредить Эшераля» – убийцей завладела единственная мысль.

– Полно, ваше святейшество. Орден берёт пример с брата Тацеуса – дела прежде слов. Переманите исповедника на нашу сторону, и я лично приоткрою занавес перед вторым актом нашей грандиозной постановки, – Соловей поднялся из-за стола. Наклонившись к уху Тираля, прошептал ему что-то. Как Лик не напрягал слух, разобрать слов ему не удалось.

– Роль сбитого с толку приора даётся тебе неплохо, Вариэль. Ещё увидимся, – мыслесвязь оборвалась, а Соловей двинулся к выходу из шатра.

– Мастер Соловей, ещё минуту, – окликнул его Тираль. Человек в маске остановился и с улыбкой повернулся к сидящим за столом мужчинам.

– Разумеется, лорд Тираль. Какая-то деталь ускользнула от вас?

– Да, есть одна деталь, мастер. Как дочурка Эшераля может помочь нам в исполнении задуманного? Она же просто ребёнок от какой-то простолюдинки, – проворчал Тираль. – Хочется знать, на что ушло столько золотых ведисов.

– Знали бы вы, какой в ней скрыт потенциал, лорд Тираль. Она очень одарённая девушка, и лорд Кириан вместе с леди Лисантеей разовьют этот потенциал. Она сможет окончить правление Скорбящего над умами и душами сервусов. Понтификар Мортос лишится силы, а затем дело за нами, – Соловей поклонился и вышел.

Мысли путались, догадки всплывали со дна сознания и снова тонули. «Надеюсь, ребята успели найти девку. Ох, как надеюсь» – думал Лик, неосознанно сжимая святой символ в руке. Тираль хмыкнул, явно не удовлетворённый ответом, и повернулся к приору.

– Что ж, не все дела ещё позади, но совместим приятное с полезным. Скажи страже, пусть пошлют за слугами. Пришло время отпущения грехов, – ухмыльнулся Тираль.

Лик лишь кивнул, осеняя лорда двуперстием, и вышел вслед за Соловьём. Холодный ветер тут же пробрался под рясу, унося с собой тепло. Стража переминалась с ноги на ногу, пытаясь согреться.

– Благословенный лорд Тираль приказал послать за доверенными слугами, дабы наполнить бадью водой и привести дитя. Прошу вас, святые воины, исполните повеление лорда, ибо исповедь не стоит задерживать. Надо ли напоминать вам, что никто не допускается в шатёр до конца обряда отпущения? – Лик кричал, пытаясь пробиться сквозь шум бурана. Стражники переглянулись, и один из них двинулся в сторону палатки для слуг. Убийца приблизился к юному круциарию, который всматривался в темноту.

– Сын мой, хвалю твоё рвение. В столь юном возрасте стойко переносить тяготы воинской службы, – он по-отечески похлопал юношу по плечу. Ферус улыбнулся. – Как проходит дозор? Злодей не выдал себя?

– Ваше святейшество, увы, убийца либо выжидает подходящего момента, либо уже скрылся, поняв, что ему не проскользнуть незамеченным, – громко сказал Ферус, а затем понизил голос и почти прошептал приору. – Однако я опасаюсь, что он дожидается конца исповеди, когда отец останется один. Я тревожусь за него, а потому, прошу вас, останьтесь с ним. Божественная воля Скорбящего наверняка откроет вам то, что недоступно обычному глазу, – юноша положил руки на плечи Лику.

– Сын мой, забота сына об отце – великая благодетель. Не все так радеют о своих родителях, как ты. Я буду подле твоего отца всю ночь. Как я и говорил, тайну исповеди я разглашать не могу, но скажу тебе одно: вещи великой важности обсуждались сегодня, а потому и я тоже выскажу просьбу, юный Ферус, – мягко ответил приор.

– Говорите, ваше святейшество.

– Ты ведь никогда не был на исповеди?

– Нет, ваше святейшество.

– Порой грех бывает очень силён, и мне приходится вступать с ним в опасную борьбу. В ней не поможет ни меч, ни мизерикордия. Лишь священное слово Скорбящего способно изгнать его. Потому я прошу, чтобы никто не входил в шатёр после того, как выйдут слуги. Я боюсь не за себя. Я боюсь за благословенного лорда Тираля. Если меня отвлекут, он первым может пострадать, и тогда надобность в убийце отпадёт, потому что неуправляемый грех сам лишит его жизни, – Лик старался говорить как можно более уверенно, то повышая, то понижая голос. Юноша кивал, на его лице отражалось искреннее беспокойство за отца.

– Так тому и быть. Полагаюсь на вас, приор Децимиус, – Ферус кивнул и отступил.