Торина Нэйт - Закрытый Мир: Рубиновое ожерелье

– Джонс! – кричу я, но он меня не слышит, ветер заглушает какие-либо звуки.

Джонс делает еще один шаг вперед. Слезы текут по щекам, я должна его остановить, нельзя допустить, чтобы он упал вниз. У меня начинается паника.

– Джонс! Стой! Не ходи! – кричу я во все горло и бью невидимую стену перед собой, пытаясь бежать. – Стой!!! Джонс!!!

Он делает еще шаг.

– Джонс! – я сорвала голос, но все еще пытаюсь кричать. – Стой!

Я падаю не колени и гребу руками землю, я ползу. Сырая земля вперемешку с травой забиваются под ногти, камни царапают ладони и больно впиваются в колени, но сейчас не время отвлекаться на боль.

– Джонс!

На этот раз он меня слышит и поворачивается на звук. Я замираю. Его печальные глаза с сожалением смотрят на меня, черты лица совсем не изменились, угловатые скулы, черные брови, губы – все до боли знакомое, отчего сжимается сердце. Его губы трогает мимолетная улыбка, от которой стынет кровь в жилах, и он произносит только одно слово «прости», прежде чем сделать шаг назад. Но сзади него уже нет ни кусочка земли, только пустота, в которой он исчезает за считанные секунды.

– Нет! – кричу я, я хватаюсь за голову и начинаю вырывать волосы. Слезы горячими струями текут по щекам, перемешиваясь с грязью и кровью от моих рук. В агонии я катаюсь по земле, колотя руками и ногами, я не ощущаю боли, кроме той, что поселилась у меня в груди.

Я открываю глаза и понимаю, что нахожусь в своей комнате. И я кричала во сне. Это всего лишь сон, очень страшный сон, который снится мне каждую ночь. Боль пронзает каждую клеточку моего организма, этот сон каждый раз напоминает мне о потере. Я вся мокрая от пота, смотрю на руки, там ничего нет, только несколько сломанных ногтей оттого, что я сжимала одеяло в кулак. Я тяжело дышу, нужно прийти в себя. Сон прошел, но безумное ощущение утраты все еще живо.

Иногда мне кажется, что этот сон на самом деле правда. И мне очень трудно порой различать, где реальность, а где фантазия.

Смотрю на часы: полшестого утра, еще рано, сегодня выходной, но заново засыпать у меня нет никакого желания. И находиться в этой комнате я тоже не хочу, я и так тут провела последний месяц, выходя только в школу. Экзамены закончились и школа тоже, теперь мне приходится искать себе другие занятия, чтобы хоть как-то отвлечься. Я с ужасом ждала этого времени.

Наконец дыхание восстановилось, но я все еще вся липкая от пота и слез. Выйдя в ванную, я посмотрела на себя в зеркало и не узнала себя. Я совсем запустила себя: впалые щеки, черные синяки под глазами от недосыпа, зрачки потеряли цвет, теперь они мутные и некрасивые. Правду говорят, что в глазах человека отражается его внутренний мир. Мы можем напустить улыбку на лицо, заниматься притворством, но глаза всегда покажут, что внутри мы постепенно угасаем.

Появилось несколько новых морщинок возле глаз, теперь их пять, я все время считаю их. Мне только семнадцать, а я уже умираю внутри, иногда мне кажется, что это Джонс хочет, чтоб я была с ним. Поэтому я не могу отпустить его и сама умираю, когда всем сердцем тянусь к нему. Но так нельзя. А может ли человек повзрослеть от горя и боли? Разве боль делает человека старше? Наверное, да, ты перестаешь радоваться всяким мелочам жизни, просто существуешь. Ты забываешь развлечения и превращаешься в робота, который делает все потому, что так требует общество. Думаю, что это и есть взросление, ведь так делают почти все взрослые люди. Они просто существуют, выполняя указания, поставленные общественным этикетом и порядком.

Я в раздумьях провожу кончиками пальцев по ключицам, которые выпирают, обтянутые тоненькой кожей. За эти недели я почти ничего не ела: не лезло в горло. Жила только на воде. Похудела, одни кости. Наверное, мне бы позавидовали все девочки, которые все время сидят на диетах, чтоб добиться такого результата. Но я им не желаю пережить ту боль, что пережила я. Боль, которая поглотила тебя с головой, обволокла невидимой слизью каждый орган твоего тела и гоняет яд по крови, постепенно отравляя.

На улице вовсю орудует лето, оживляя каждое живое существо. Мне тоже нужно начинать заново жить. И я начну прямо сегодня. Больно, но я должна запихнуть свою боль поглубже и начинать открывать новую себя. Строить свой мир заново, бережно укладывая фундамент. Наше прошлое всегда остается с нами, но продолжать жить им в настоящем – это самоубийство. Прошлое – это прошлое, оно не предназначено для проживания его еще раз.

Умывшись, я надела кулон, что подарил Джонс. Как бы категорично я ни была настроена насчет своей жизни, с подвеской расставаться я пока не готова. « Считай, это символ моей любви к тебе », – слова Джонса об этом кулоне. Я закрыла глаза. Чувства снова начали ворошиться внутри, но я не позволю им разрушить мой настрой. Глубоко вдохнув, я запихнула страх и грусть в самую дальнюю коробку моего сознания.

Родители еще спали, я тихо собралась, написала им записку и отправилась на пробежку – то, с чего я решила начать меняться. Взяв наушники, я вышла на улицу, тут так свежо, туман, раннее утро лета.

Главное, забыться сейчас в музыке, пропустить ее по венам, чтоб она очистила от печали и перезагрузила программу сердца. Растворяясь в музыке, ты забываешь про все проблемы и огорчения, она успокаивает и дает надежду на счастливое будущее.

Подпевая, я побежала по тротуару. Так приятно размять мышцы, как будто ты проснулся после долгого сна. Не знаю, о чем я думала, но оказалась я в том месте, где сейчас находиться хотела меньше всего. Улица, на которой был расположен дом горестных и в то же время счастливых воспоминаний – дом, где совсем недавно жил мой смысл жизни, дом Джонса. М-да, стоило мне решить начать жить заново, как мое тело сама принесло меня туда, где забыть воспоминания не удастся.

Я погладила кулон на шее и решила пойти посмотреть на одинокий, холодный домик. Не успела я дойти до цели, как увидела то, что повергло меня в шок. Внутри зашевелились все те чувства, которые я запечатала в коробку своего сознания: страх, боль, удивление, грусть, любовь.

Джонс! Я вижу Джонса. Наверное, я сошла с ума, совсем сошла. Он одет в темные джинсы и черную футболку, такие же черные волосы развевает ветер. И он идет не один, с какой-то высокой черноволосой девушкой, направляясь к дому.

Меня парализует, дыхание прерывается. Нет, это все мое воображение. В голове начинают кружиться непонятные мысли. С одной стороны, я ужасно рада, что мое воображение преподносит мне такие подарки, а с другой – я очень волнуюсь за свое состояние здоровья. Я трясу головой и протираю глаза, но это не помогает, я все еще вижу иллюзию. Иногда боль заставляет тебя сойти с ума.

Нельзя терять время: если мое больное воображение сделало мне такой подарок, то нужно им воспользоваться. Я хочу подойти, мне это необходимо, чтоб рассмотреть Джонса поближе. Мелкими перебежками я приближаюсь к своему парню, стараюсь бежать как можно тише, чтобы иллюзия не испарилась, и ни на секунду не отрываю взгляда от спины любимого, с той же целью. Я боюсь. Мое сердце несколько раз переворачивается в груди, по телу бегут мурашки.