Анастасия Маслова - Midian

– Я зайду через чёрный ход. Меня даже не заметит никто, – успокаивающе отметила девушка. Но, на самом-то деле, она давно хотела, чтоб её заметили…

Именно в «Лимб» Скольд пригласил Даниэля, обрисовав это место, как «великолепный андеграунд, где бунтари, философы и политические диссиденты строят планы по свержению Андерса Вуна, слушая злой металл». К моменту отправления Даниэль облёк себя с ног до головы в цвет готического замогильного мрака, обулся в платформы в пятнадцать сантиметров, на которые некогда долго копил. И тогда радость от приобретения этих платформ была так огромна, что он совершенно быстро научился на них ходить. Он небрежно выправил беспутный хаос своих волос из двубортного милитари-пальто, сделал воротник стойкой, взял ключи от машины, погладил своего нового кошачьего друга, который следовал за ним попятам, и удалился.

К счастью, дороги оказались не такими загруженными. И он за сорок минут доехал до Штернпласс, где его уже поджидал Скольд. Он помогал ориентироваться, чтоб добраться до «Лимба», или хотя бы пытался это сделать: с Даниэлем он всегда боялся ездить и частенько врастал в сидение и жмурил глаза. Сейчас, например, Даниэль с азартом обгонял по встречной полосе протяжённую вереницу машин, а впереди неслась на них фура. «Ненавижу тебя, Велиар! С*ка! Крыса!..» – вскрикивал Скольд, когда обгон благополучно завершался. Так они оказались на месте, где можно было оставить джип, а далее отправиться пешком до клуба.

Скольд вырвался с переднего сидения. За это время его розовый ирокез ещё больше стал дыбом. Колени дрожали. Он сказал, что больше никогда не сядет с таким самоубийцей и бешеным придурком, в одну машину, хотя он это говорил каждый раз.

Дорога в клуб была составлена немыслимыми лабиринтами подворотен. Скольд говорил:

– Видишь, как это место законспирировалось? Его никто не найдёт. Во всех остальных заведениях размещены подслушивающие устройства, камеры. Вся информация собирается и передается – сам знаешь кому. Везде выслеживают пособники Вуна, которые всё ему докладывают и доносят. Власть не потерпит вольнодумцев. На этом берегу все молчат, разумно побаиваясь за себя, за свою семью. На противоположной стороне люди со свободным рассудком ещё могут откупиться от гонений. А у нас нет средств, и мы не боимся. «Лимб» – это единственное место, где тебя не поймают за критичное рассуждение. Общество, что там собралось, суть взрывчатое вещество. Но ему не хватает огня.

У самого входа в клуб, где столпились посетители, Даниэля и Скольда перехватила троица – это Иен Дикс и ещё двое неизвестных. Даниэль был рад увидеть Иена – брата-близнеца Скольда. Тот всегда был сдержан на эмоции, необщителен и многое держал в себе. И единицы знали, что он крайне великодушен и чуток. Вроде бы, он был незаметен в компании, но его отсутствие сразу было ощутимо.

Скольд представил двух других своих приятелей, начав с дамы.

– Это восходящая звезда и виртуоз басухи – Алесса Мортен! Где бурные овации? Где вообще Алесса, куда мы её потеряли? – озирая землю, подшутил Скольд. И тут же получил от девушки неплохой пинок под зад, потому как Алесса, будучи ростом полтора метра и два сантиметра, решила подшутить в ответ. Она показалась Даниэлю премилым созданием: у неё веснушки, синие дреды до поясницы, короткая клетчатая юбка, колготки в мелкую сетку, специально порванные в нескольких местах, остренькие и приятные черты лица и явно боевой характер. Было удивительным, как её хрупкая шея удерживает такой объём дред-локов и химической ультрамариновой краски в них.

– Привет, Алесса, – поздоровался Даниэль, склонив подбородок к своей груди, чтоб получше рассмотреть её, и протянул руку. Алесса по-свойски отточенным и решительным движением её пожала и звонко рассмеялась:

– Привет! Одолжишь свои ботинки?

– Ты что, дом себе там построить хочешь, в ботинках-то? – съехидничал Скольд. И поймав на себе грозный взгляд леди Мортен, поспешил перевести тему:

– А! А это Рейн Авилон. Он у нас главный, – Скольд указал на молодого человека в длинном плаще, до той минуты стоящего немного в отдалении.

– Оваций не нужно, – раздался его тёмный, глухой голос, и он скинул капюшон, в котором пребывал. Рукопожатие его оказалось быстрым и сухим.

– Приятно, познакомиться, Даниэль, – ради приличия осмелился улыбнуться Рейн. На его узком восковом лице со впалыми щеками выделялись большие карие глаза, горящие на Даниэля с настороженным любопытством. Он выглядел старше своих лет. Также на себя обращали внимание выкрашенные в тривиальный чёрный прямые волосы, имеющиеся лишь на левой стороне головы. Правая же была гладко выбрита. Но, главное, внутри этой самой головы неустанно зрела некая вселенская дума, делающая его тяжёлым и хмурым.

– И что? Что мы стоим? Пойдёмте в «Лимб», я хочу танцы! – громко предложил Скольд.

Их впятером пропустили без очереди, поскольку Рейн Авилон – фигура в клубе известная. С ним все радушно здоровались, но его ответные жесты приветствия были не то что бы наносными и пренебрежительными, а символичными и краткими.

Сдав верхнюю одежду, они спустились в подвал по плохо освещённой крутой лестнице.

Они прошли в логово вольнодумства, населённое причудливыми созданиями. Зыбкий неоновый свет выхватывал контрастные очертания пост-апокалиптических уцелевших с респираторами, утянутых в латекс и траурное кружево фарфоровых живых кукол с веерами, меланхоличных «Лолит» и таких, как Даниэль, Рейн, Иен, Алесса, Скольд.

Помещение «Лимба» оглашали резкие звуки синтезаторной музыки с плавающим где-то там низким мужским вокалом, гитарным дисторшном, режущим уши, и барабанами, где-то дрейфующими. Половину было не слышно, а другую – даже чрезмерно. Виной тому, может, нерадивый звукорежиссёр, которому не помешал бы фирменный от леди Мортен пинок по пятой точке. Но, вероятно, помещение не конструировалось изначально для подобных концертов. И несмотря на это, танцпол, куда Дани с его компанией не пошли, был заполнен до отказа. То, что могло бы называться музыкой, шло под наименованием «ребята, конечно, молодцы, стараются, но вот условия…». Всё равно каждый знал, что в большинстве текстов – ядрёный и грубый протест против Вуна-угнетателя.

«Чего они хотят добиться? Они думают, что они анархисты, борцы. Лишь единицы из них хотят противостоять Вуну и действовать, а остальные только красуются. И то я сомневаюсь», – думалось Даниэлю.