Марк Рабинович - Времена

– Мир вам – сказал Илья – Мы княжьи люди.

– Кто ж не знает Элияху-съзоротая? – добродушно улыбнулся один из стражников, надо полагать – старший – Что нового в Киеве?

– Добрыня-воевода с малым войском – начал Илья и покосился на нашего Добрыню – послан каганом в Ново-град.

– Это он зря – покрутил ус стражник – Мало ли, велико ли войско, а нужнее будет здесь, вдоль Трубеж-реки. Неспокойно тут у нас.

– Ну, кагану виднее – примирительно сказал Муромец – Неспокойно, говоришь? Кто пошаливает-то?

– Кто, кто? – нахмурился стражник – «Соловьи», конечно.

– А много ли?

– Да душ пять или шесть. Ватага не велика, да вреда от нее много. Недавно вот, выкрали у нас двух девок.

– Куда их продали? – с замиранием сердца спросил я.

– Какое еще продали? Попользовались ими «соловьи» да и бросили воронью. Мы их потом зарыли. С тех пор девки за ворота не ходят без охраны.

– Теперь могут снова ходить – рассмеялся Добрыня – Угомонили мы тех «соловьев». Больше им девок не портить.

– Это славно – обрадовался второй стражник – А то бабы уж хотели девок по домам запирать.

– И сотникову дочку тоже? – спросил я, боясь услышать ответ.

Ведь среди тех двух могла быть и она!

– Ты кто будешь, парень? – насупился старший.

– Это Арье, сын Борисов – ответил за меня Илья – Племянник Авраама Кормильца.

При этом он бросил на меня странный взгляд.

– Уж не знаю, с какой-такой стати племянник-то ваш сотниковой дочкой интересуется. А вот лучше ответьте-ка, не слышал ли кто из вас про человека по имени Лёв? – продолжал допытываться стражник.

Мне стоило большого труда не вздрогнуть.

– Нет – отозвался Алеша – Таких имен нам слышать не приходилось.

– А чем он вам не угодил, тот Лёв? – удивился Добрыня.

– Тем он нам не угодил, что видать сглазил он сотникову дочку. Слегла она, жар у нее, бредит она и никого не узнает. А в том бреду все повторяет: «Лёв! О, Лёв». Совсем она плоха уже, видать помрет скоро.

– А где сам сотник? – спросил Илья.

– Да там же, не отходит от дочки, верно хочет быть с ней в ее смертный час – стражник махнул рукой куда-то внутрь детинца.

Что он говорит? Это же моя Аня, моя Инга, моя Лада! Я должен был бежать, бежать туда как можно скорее! Но я не мог. Я просто не был в состоянии сдвинуться с места, потому что меня железной хваткой держал Добрыня. Со стороны, однако, это выглядело так, как будто он лишь дружески обнимает меня за плечи. С другого бока меня, как бы невзначай, подпер плечом Алеша, шепча в правое ухо:

– Не дергайся, дурак, себе же хуже сделаешь.

Зажатого таким образом с двух сторон, меня затащили в ворота, причем Муромец о чем-то весело трепался со стражниками, тщательно прикрывая нас спиной. В пустом проулке за частоколом, они прижали меня к бревнам какой-то избы.

– Лёв, значит? – зловеще спросил Муромец.

При этом Добрыня ухмылялся во весь рот, а Алеша хмуро молчал. Я рванулся раз, другой и обвис, поняв всю бесполезность этой затеи.

– Ты что, за юродивых дурачков нас держишь? – продолжал Илья – Да мы еще в Киеве все знали, хазарин ты хренов. Ну и что теперь собираешься делать?

Шок проходил и я потихонечку попробовал думать. Получалось у меня плохо, потому что думал я о ней. И все же мне удалось связать воедино пару мыслей.

– А вы что собираетесь делать? – зашипел я – Можно ведь было выдать меня стражникам как Лёва, но вы это не сделали? Почему?

– Потому что мы не сдаем своих – спокойно произнес Алеша.

– А ты теперь один из нас! – пояснил Илья.

– И поэтому мы не пустим тебя под сотников меч – закончил Добрыня.

– Но я должен быть с ней – заорал я и замолк, потому что широкая ладонь Добрыни заткнула мне рот.

– Не ори! – прошептал Илья – Весь детинец переполошишь. Интересно, а чем ты ей поможешь?

– Не знаю! Не знаю! Ее можно вылечить, я верю! Верю!

– Ты, что ли, вылечишь? Ты что, лекарь? Или, может быть, кудесник? Так ведь сотник все равно волшбы не признает.

Тут мне в голову пришла нахальная мысль. Я ведь должен был ее увидеть, верно? Должен был увидеть вопреки всем сотникам и всем болезням. А для этого все средства были хороши, в соответствии с иезуитским подходом того-же Алеши Поповича.

– Да – твердо заявил я – Я лекарь. Три года я учился медицине в Дамаске под руководством самого Ибн Сина 7 7 Также известен как Авиценна. . Меня торжественно приняли в цех лекарей при Храме Гроба господня в Иерусалиме. Теперь нет такой болезни, с которой я не мог бы справится…

Вся троица смотрела на меня с нескрываемым подозрением.

– Если будет на то воля господня, разумеется – осторожно добавил я – Поэтому я всегда возношу молитву перед началом лечения.

Меня понесло. Я представления не имел о годах жизни Ибн Сина, не знал, жил ли он в Дамаске, да и иерусалимский лекарский цех выдумал от отчаяния. Хотелось лишь надеяться, что три бойца осведомлены не более моего.

– Ибн Сина? – задумчиво произнес Алеша – Что-то такое я слышал. Может он и не врет?

– Конечно – врёт – безапелляционно заявил Добрыня – Но врет красиво. Может и стоит попробовать?

– Быть по сему! – приговорил Муромец – Пойдем, лекарь.

Меня отпустили и я смог наконец вздохнуть полной грудью.

– Где дом сотника? – спросил Алеша пробегающую мимо босоногую девчонку.

– Ой, дяденьки, да я ж покажу! – и она засверкала пятками в переулок.

Жилище аниного отца в Заворичах не было похоже на его усадьбу на Подоле, но все же выглядело посолиднее «малой хаты» Авраама. За невысоким забором мы увидели дом с крыльцом и распахнутым по теплому времени входом в сени, из которых виднелись двери в две комнаты.

– Есть кто? – крикнул Добрыня.

На крыльцо выбежала женщина, похожая на Ведану, а может быть для меня все женщины, кроме Анюты, были на одно лицо. Анина мать умерла, так что это должна была быть служанка или наложница Неждана.

– Что орешь? – зашипела она – Беда в доме, а он орет.

– Сотник дома?

– Дома, где ему быть. Да только не выйдет он к вам.

– Не выйдет, так сами войдем. А лучше бы ты пошла к нему и сказала, что пришел самый ученый лекарь.

– Не привечает наш хозяин лекарей – огорчилась женщина – Вот и Уладу он прогнал, а зря. Не допущу, говорит, волшбы в своем доме.

– Кто эта Улада?

– Ведунья наша, все травы знает. Ну а если и нашепчет что, так что с того беды?

– Наш лекарь не такой. Он пришел из самой Святой Земли – вдохновенно врал Добрыня, пока остальные коммандос благоразумно помалкивали.

– Какой еще такой земли? – проворчала женщина – Ну ладно, спрошу.

С этими словами она исчезла в левой двери, но вскоре появилась на пороге и тихо прошептала: «Проходите». Мы, один за другим, переступили порог, причем меня они пропустили последним, как я ни рвался. В комнате было полутемно и душно. На лавке у дальней стены что-то было накрыто стеганым одеялом и я было дернулся туда, но был перехвачен бдительным Добрыней. Лишь после этого я заметил сотника. Неждан, сидевший на табурете и смотревший до сих пор только на дочь, повернул к нам грузное тело. Длинные волосы до плеч были то ли седыми, то ли русыми, большего не позволяло разглядеть тусклое освещение. Грубое крупное лицо было изборождено чрезвычайно глубокими морщинами. Впрочем, нет! То были не только морщины, но и два рваных шрама, идущих через его лицо крест-накрест, причем один из них проходил прямо через левый глаз. Этот глаз был затянут бельмом, в то время как правый смотрел на нас щелкой ружейного прицела из-под густых бровей.