Ирина Тихолоз - Кремль спокойствия

Отец был немногословным. Впрочем, тем, кто слышит мысли друг друга, как свои, ни к чему слова.

Я еще раз взглянула на сестричек. Теперь они выглядели совершенно спокойно, разве что у Аки грусть то и дело порывалась ворваться в сердце. Я села в машину, и она тут же мягко тронулась, едва я закрыла дверь. В окне мелькали многочисленные кельи, опушка леса, младшие монахини, которые скромно провожали взглядом блестящую черную машину, зная, что на восемнадцатый день рождения за ними приедет такая же.

У нас в обители не принято устраивать бурные проводы выпускников. Все проходит слишком скромно. С монахом прощаются в последний момент только самые близкие друзья и Отец Распределитель. Пока мы передвигались по территории обители, в голове вспыхивали обрывки воспоминаний о монастырской жизни. Как только машина проехала небольшой сад, в гуще которого виднелась красная черепичная крыша класса метаистори, я подумала о том, что по этому предмету я буду скучать особенно. Его нам преподавал Отец Распределитель, как и несколько других предметов. Как-то Рузра на одном из уроков спросила, есть ли такой предмет в обычных школах, на что Отец ответил, что там преподают историю, которая изучает самые конечные последствия метасобытий. На это у Рузры возникло множество других вопросов о том, как можно изучать одни только следствия без их тонкоматериальных предпосылок. Отец Распределитель ответил, что каузальные причины способны видеть только те, у кого есть Святое Я, а остальные видят лишь следствия, которые им кажутся хаотичными спонтанными причинами. Я вспомнила этот диалог, поймав себя на мысли, что направляюсь из мира тонких первопричин в мир грубых следствий, которые принято считать первопричинами.

Еще несколько лет назад я уже знала, куда меня направят. Отец распределяет монахов еще в детстве. О моем будущем он сообщил мне в 9 лет. Уже давно не секрет, что государствами управляют вовсе не президенты. Этот факт подкрепляют так называемая теория мирового заговора и очевидное наличие нескольких двойников у любого президента. На самом деле государством управляет совершенно другой человек или группа людей, которых подавляющая часть населения никогда не видела, не знает об их существовании и не подозревает, что они могут быть хоть как-то причастны к управлению страной, не говоря уже о непосредственном управлении. Разумеется, президентская ширма сразу играет несколько выгодных ролей: обеспечивает безопасность и конфиденциальность, маскирует скрытые от непосвящённых людей процессы, какие как раз-таки изучает метаистория и которые в упор отказываются видеть или действительно не видят гражданские. Меня направили на службу к тайному правителю Хартленда. Как ни странно, такой большой территорией эффективно может управлять только один человек, а вовсе не группа, как это принято у большинства других локаций. Хартленд хранит давнюю фрактальную традицию: если Абсолют один, то и правителей Хартленда за срок не может быть больше.

Если вы случайно подумали, что это я, придется вас разочаровать. Я не гожусь на роль управленца. Как уже говорилось ранее, я могу лишь проводить всевозможные энергии, которые будет использовать для своих задач тот, кто способен управлять. Как этот процесс будет выглядеть, я пока знаю только в теории. Конечно, практики у меня было предостаточно, но такой ответственной – никогда.

Может сложиться впечатление, что монахи смогли бы эффективно управлять государствами, но это не так. Власть всегда должна быть в руках игроков. Поэтому мы никогда не допускаем себя к ней, да и желающих никогда не было. Наша задача обеспечить площадку, ресурсы и защиту. Не бескрайние и неисчерпаемые, а очень даже ограниченные, строго выверенные атмосферой и тематикой третьего уровня, который в монастыре мы кратко называем 3М. И, вообще, разработчикам игры не комильфо вмешиваться в геймплей.

Личных встреч монаха и правителя стараются не допускать. Считается, что это может негативно сказываться на основной работе обеих сторон.

Мысли о новой жизни вызывали во мне трепетное волнение. Оно только подкреплялись неведомым мне до этого запахом кожаного салона. Но, пока кельи мелькали за тонированным окном, будто накладывающим черно-белый эффект старого кино на все, что за ним виднелось, меня не покидали мысли о монашеской жизни. Я очень ярко ощущала момент перехода из старого и привычного мира в совершенно непредсказуемый, игровой. На мгновение мне показалось, что даже тело немного меняется, адаптируясь под новую чуждую среду. Обоняние привыкает к обработке новых запахов, глаза перестраиваются под обработку новых экзоглифов, кожа начинает ощущать новые текстуры. Даже от безмолвного водителя сквозь перегородку я улавливала манящее излучение нового мира. Легкий бриз новой жизни набирал силу и вежливо, но настойчиво отстранял старую, но слабеющую волну доброго детского прошлого, которая все больше откатывалась назад.

Машина уже подъезжала к воротам обители, недалеко от которых стоял мемориал дат смены игровых сценариев за всю историю 3М. Первая обитель Святого Я была сформирована после окончания Махабхараты. Раньше монастырей как таковых не было. Высшие Воплощения – так нас называли люди – жили среди остальных. Все наше управление протекало открыто. В ходу была техномагия. Ей мы обучали и людей. Но развернутый сценарий показал себя тупиковым. В безграничных возможностях и райских локациях Люди деградировали, проявляя распущенность, агрессию, зависть. Они так пресытились прекрасным, что не смогли выносить его, перестали его понимать. Сложность среды и ресурсов не вмещалась в ограниченный Человеческий потенциал. На этой почве даже среди Высших Воплощений назрел конфликт. Кто-то продолжал верить в то, что Люди смогут догнать и перерасти подаренное им многообразие, пока обратное не стало слишком очевидным. Высшие воплощения разработали новый глобальный сценарий с учетом всех ошибок. Но, чтобы его запустить, нужно было свернуть слишком широко развернувшийся старый. Поэтому смена одного другим тоже проходила широко, богато и запредельно эпично. Часть Высших Воплощений заигралась вхлам вместе с Людьми, приняв их строну. Они обвиняли в превышении полномочий и несправедливости тех немногих, которые все еще помнили, кто они и зачем. Внутри этого конфликта фрактальным кружевом развернулось еще бесконечное множество других. Подключились первые экспериментально созданные нами существа: разумные змеи, рептилии, инсектоиды и прочая нечисть. Так их, к слову, тоже называли Люди, не мы. Нечисть не упустила возможности отбить себе независимость. Развернулась та прекрасная война, что принято называть Махабхаратой. Она была по истине красива. Те из нас, кто забылся, сражались неистово, наотмашь, со слезами на глазах и болью в сердцах, ровно как и Люди. Искусственные создания развивались со скоростью света в сражениях, вырывая с кровью свои куски свободы. А мы… Мы просто пустились в техномагический смертоносный пляс вместе со всеми остальными, словно дети, крушащие руками, ногами и лопатками гигантский песочный замок и друг друга, с весельем, тоской и глубоким, неотвратимым принятием конечности всего и вся, неизбежным пониманием, что на месте старого замка мы построим новый, более совершенный.