Эндрю Огнёв - Хроники древних. Длань Танатоса. Том I. Убийцы магов

– Есть такие ситуации, – уклончиво ответил глава, – когда, кроме безграничной смелости, надо проявить еще и толику ума.

– Это моим-то солдатам говорить об уме? – рассмеялся Бескостный. – Ты, случаем, не свихнулся?

– Может, следующая новость немного остудит тебя? – попытался сменить тему главарь.

– Еще одна гадость? – нахмурился Ивар. – Не много ли для одного вечера?

– Но это – самое важное! – уверил Блэкхарт. – Когда ты узнаешь, для чего я тебя вызвал…

– Да не тяни ты!

– Мы потеряли главный и единственный источник надежной информации в Малефистериуме, – в очередной раз за вечер ошарашил собеседника главарь. – Теперь некому сообщать нам новости их жизни, тайные намерения Совета и предупреждать о готовящихся на нас атаках.

– А как же Медуза?

– Я о ней и говорю, – раздраженно ответил Блэкхарт. – Она уже больше месяца не выходит на связь. Именно из-за нее мы и проворонили смену власти.

– Пленена? Убита? Переметнулась? – на одном дыхании выпалил приемлемые для него варианты Ивар.

– Вот это тебе и предстоит выяснить. – Теперь разговор перешел в деловое русло, без панибратства и шуток – разговор главаря с подчиненным.

– Только выяснить? – с недоверием посмотрел на того Бескостный. – Для такого задания мог бы позвать кого попроще.

Глава проигнорировал последнюю фразу собеседника.

– Если она в Псикамероне, – поставил задачу он перед викингом, – ее потребуется освободить.

– И тем самым рассекретить? – остудил его пыл Ивар. – Да мы после этого потеряем ее, как нашего тайного агента, навсегда!

– Если она останется в Псикамероне, – настаивал Блэкхарт, – она не только потеряна для нас на все время заточения, но и опасна. Вдруг в обмен на свободу кому-то захочется развязать ей язык?

– Я верю Медузе! – резко ударил кулаком по алтарю викинг.

От удара камень треснул, по собору прокатились гул и вибрация.

– Я тоже, – заверил главарь, проводя пальцем по трещине. – Но я, в отличие от тебя, знаю, что такое Псикамерон. Еще не придумано такой тайны, которую узник не согласился бы выдать даже не за свободу, а всего лишь за ее обещание, за призрачную тень.

– Ого! Это уже интереснее!

– Потому я и ставлю перед тобой такую практически невыполнимую задачу, Ивар. Ты как никто другой в Гвиней-и-Родан знаешь цену развязанного языка Медузы. Лаэритару может прийти в голову то, до чего никогда не опустился бы Лориан, это вне всяких сомнений.

– А если она убита? – шепотом предположил Ивар.

– Если так, – в голосе Блэкхарта послышались печальные нотки, – это будет самой страшной потерей со времени гибели Артура.

– Это точно, – склонил тяжелую голову викинг.

– Найдешь место захоронения и доставишь останки сюда. Мы воздадим ей должные почести.

– А если… – Окончание вопроса повисло в воздухе.

– Убьешь ее! – вполголоса сказал главарь.

Ивар исподлобья посмотрел на него.

– Убить, говоришь? – взгляд викинга остекленел. – Медузу?

– Она смертна!

– Не в этом дело, друг! – теперь и в голосе старого вояки зазвучала мягкость. – Я знаю ее сильно дольше тебя.

– Неужели грозный Ивар Рагнарсон, прозванный Бескостным, о ком—то переживает? – подколол его Блэкхарт.

– Она не просто наш товарищ, – возразил викинг. – Она – одна из основательниц Гвиней-и-Родан. Не забывай, – сквозь зубы процедил он и ткнул пальцем в главу банды, – что именно Медуза настояла на том, чтобы тебя, Блэкхарт, приняли в наши ряды. Приняли даже после того, как ты провалил испытание! Без нее ты бы сейчас… а, да что говорить!

Катана главаря окуталась черным пламенем.

– Не лучшая мысль бередить старые раны, – тихо, но грозно проговорил он, – особенно когда я в таком настроении.

Ивар знал, что, несмотря на бессмертие, связываться с Блэкхартом себе дороже. Недаром после гибели Артура Рэйвенвуда его избрали главой банды. Магия Тьмы, которой он обладал, вызывала ужас. Но еще больше пугало то, что никто не знал в полной мере истинных возможностей вожака, что порождало страшные слухи.

– Думаешь, мне она не дорога? – Главарь отложил оружие в сторону. – Думаешь, мне не больно думать, что, возможно, придется ее убить?

Ивар молчал.

Она до сих пор помнит в мельчайших подробностях этот разговор более чем десятилетней давности с прежним главарем банды Гвиней-и-Родан.

– Ты хорошо справилась с заданием, – похвалил ее Артур, – родила ребенка. Но ты же понимаешь, Медуза, это только первая часть запланированной нами многоходовки.

– Что дальше?

– Твоему сыну надо обязательно попасть в Малефистериум.

– Вырастет – подумаем, как это устроить, – беззаботно ответила она. Жизнь в последние два года складывалась для нее удачно. На первых ролях при дворе короля, никаких забот, не надо прятаться, месяцами сидя в темных и сырых норах, вздрагивать от каждого шума. В ее ли положении стремиться к переменам и желать лучшего?

Но у Артура были на нее другие планы.

– Ты не поняла меня, Медуза! – повысил он голос. – Твоему сыну прямо сейчас надо покинуть дворец!

– Почему, Артур? – спросила она растерянно. Ответ главаря обескуражил ее и, кажется, даже поставил в тупик. И первая-то часть задания еще пару лет назад казалась невыполнимой, это осознавал и сам Артур, да и она не очень-то верила в успех задуманного. – Забрать у него сына сейчас? Как ты себе это представляешь?

– Вот об этом мы и должны подумать.

– Ты же знаешь, отец без ума от мальчика и не хочет отпускать его от себя ни на шаг!

– Кем он вырастет во внешнем мире, Медуза? – задал вопрос Рэйвенвуд и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Что ждет его, незаконнорожденного сына короля, рядом с отцом?

– Любимое дитя…

– Да, согласен, беспечная жизнь при блестящем дворе ему обеспечена: прислуга, путешествия, редчайшие знания и магия… Но эта жизнь без будущего, Медуза. Сначала – этакий маленький придворный хлыщ, потом – подросший придворный хлыщ, а после – взрослый придворный хлыщ! Игрушка для отца и не более! Разве такой участи ты хочешь для своего сына?

– Кто меня спрашивает, Артур? – с грустью ответила мать. – Я для короля мимолетное увлечение, пустое место.

– Это всего лишь отговорка, – твердо сказал он.

– Нет, не отговорка! – почти крикнула она. – Он уже остыл ко мне!

– Неужели? – с легкой иронией спросил главарь и окинул взглядом Медузу. – Это к тебе-то?

– Как только родился ребенок, мальчик, – она отвела глаза, наполнившиеся предательским блеском, – он словно перестал замечать меня! Да, он по-прежнему любит… говорит, что любит, но я вижу разницу! Он любит меня не как женщину, понимаешь? Только как мать, его мать.

– В тебе говорит обиженная женщина, Медуза, – разгадал ее Артур. – Обычно появившийся на свет ребенок встает между отцом и матерью и отодвигает в сторону мужчину – так слепа материнская любовь. У вас все наоборот – отодвинутой оказалась ты, и это задело тебя!