Валерий Устюгов - Война умов

Впервые в жизни Семён не радовался первому снегу, на душе скребли кошки, а себя он ощущал бестолковым юнцом, которого обманом заволокли в дремучее болото страхов и вываляли в жидкой, липкой, чёрной грязи лжи.

Видимо ощущая, что кто-то на него смотрит, конвоируемый перевёл взгляд с окна на глаза Семёна, смутив бывалого воина, и он непроизвольно опустил глаза вниз, на синеющие от бескровья пальцы рук задержанного, которые туго были закованы в наручники.

Семён повернул голову к сидящему рядом подчинённому и вполголоса проговорил:

– Сними с мужика наручники, он не опасен, не ровен час руки отвалятся.

Молодой парень, служивший при этой конторе уже не первый год, брезгливо посмотрел на своего нового руководителя подразделения и процедил сквозь зубы.

– Не боись начальник, не сдохнет эта вражина, – после чего прикрыл глаза, говоря всем своим видом о своём превосходстве.

Оставшиеся подчинённые, слушая диалог и ехидно щурясь, наблюдали за новым начальничком, ожидая действий с его стороны.

Семён, еле-еле успокоив свой внутренний гнев, повернулся к водителю и, как можно спокойней, сказал:

– Останови, браток, машину, ноги отекли, да и курить хочется.

– Сделаем, командир, – сказал водила преклонного пенсионного возраста.

Машина остановилась в большом дорожном кармане, Семён, оглядев всех, зычно скомандовал.

– Десятиминутный перекур, всем выйти из машины.

– А кто преступника охранять будет? – Выходя, спросил брезгливый сосед по сидению.

– Его тоже касается, – резко ответил Семён.

На выходе из автомобиля, Валерия, молча, остановил руководитель группы и быстрыми ловкими движениями скинул сдавливающие до смертельной боли наручники.

– Сбежит, сам догонять будешь, – прошипел всё тот же молодой боец, видимо неформальный лидер, либо обиженный, что ему не досталась эта должность, подумал Валерий, растирая руки и куря сигарету, которую еле засунул в рот отёкшими руками. Семён в очередной раз усмирил гнев, тихо куря в сторонке от всех, наблюдал за каждым.

Как только задержанный докурил и сам прошёл на своё место в автомобиль, Семён подошёл к своим подчинённым, и, как только мог в состоянии усмирённого гнева, начал спокойно говорить.

– Этот задержанный – простой сельский, русский мужик, а вы, как звери готовы порвать его на куски. Имейте элементарную совесть, он такой же, как мы, житель русских земель. Да не совершил он ничего преступного, что, вы, сами не видели, как оперативники, заготовленные заранее улики, забрасывали в мешки с макулатурой. Мы на войне с врагами так поскудно не поступали.

Всё тот же мускулистый молодой боец презрительно осмотрел своего начальника с ног до головы и так же презрительно начал свой диалог.

– Не тебе решать: виновен, не виновен. Следствие покажет. И не наше дело это. А насчёт «видели-не видели», совет тебе: молчи, коли деньги платят, а если совестливый такой – вали на хер, на гражданку, в колхозе травку выращивать, а вот то, что ты говоришь, что мы не на войне, так ты совсем ничего не понимаешь.

Впервые в жизни Семён проглотил личное оскорбление двуногого существа, восхвалявшегося без стыда, совести и чести своими злодеяниями, которые он совершал в чёрной форменной маске, пряча лицо от своих сограждан, а законы Эрефийского государства позволяли любое злодейство против многонационального русского народа превращать, почти что в подвиг.

За остаток дороги в осознании Семёна пролетели все события его боевой жизни, где он всегда был друг, товарищ и брат всех обиженных и слабых, им всегда гордились родители и соседи его малой родины, небольшой деревушки Урала, коих раньше в России было несчётное количество.

Приближаясь к Челябинску, Семён решил для себя окончательно и бесповоротно: это его первый и последний день на новой работе, ибо совесть и честь русского офицера с широкой русской Душой – его единственное личное бесценное богатство.

Под ногами хрустел первый снег, вызывая детскую радость у спешащего домой Семёна, который впервые в своей жизни был вольным человеком, и у которого было всё: дом, любящая жена, сын и дочь, всё, что требовалось для истинного счастья.

…Два месяца пролетели в рутинной пустоте служебной волокиты, налёт на подворье Валерия Каменного и его заточение за метталлические решётки каземата следственного изолятора позволили полковнику Юдину создать образ преступного сообщества, возглавляемого профессором Свиридовым на просторах Урала. Всё намеченное в операции под кодовым названием «Наведение морока на букву Ё», в своём начальном этапе, приобрело именно те серые тона красок, как и планировало головное Управление всесильного силового ведомства Эрефийского государства.

– В мелких подробностях, полковник, – вальяжно откинувшись на спинку кресла с подлокотниками резьбы слоновой кости, с придыханием произнёс генерал, выпуская клубы сизого дыма Кубинской сигары.

– На сегодняшний день проведена работа в Уральском регионе, в ходе которой, как и планировалось, были тотально проведены обыски у всех приближённых к профессору людей, и на каждом объекте, где совершены наши налёты, нами изъяты вещественные доказательства различных преступлений, которые мы раннее запланировали. – Довольным голосом докладывал полковник Юдин, который лично на земле Урала блюдил за операцией.

Очередное совещание по уральскому профессору Свиридову изрядно нервировало генерала Сергея Яковлевича. За всеми пафосными докладами ярко прорисовывалось их паскудство в умении сделать из ничего – всё, что необходимо, чтобы очернить, сломать и спрятать в решётках законов любого, кто вставал на пути цивильного толерантного мироустройства, а вот того профессионализма прошедших былых времён не просматривалось.

Мельчает периферия хорошими деловыми кадрами, да и мы не богаты, молча рассуждал Сергей Яковлевич, слушая Юдина.

Полковник Юдин, после пятнадцатиминутного перечисления, что было предпринято силовыми структурами, прокашлялся и, бросив виноватый скользящий взгляд на генерала, продолжил уже без ноток пафоса свою речь.

– С первых дней следственных мероприятий профессор Свиридов и его подельники забросали заявлениями о преступных действиях наших сотрудников все контролирующие органы, освещая всё на интернет-ресурсах, и это очень и очень ограничило нас в действиях и времени…

Самуил ухмыльнулся, выпустив очередную порцию сизого дыма, и, злорадствуя, подумал, будет повод выколачивать спесь со своих подчинённых, благодаря профессору Свиридову, а то зарываться стали, неравён час забудут псы, кто в доме главный. Личное знакомство в начале своей карьеры с незаурядным Андреем Свиридовым позволяло Сергею Яковлевичу сразу предположить, что этот русский учёный принесёт кучу хлопот, а чего доброго ещё и засудит самих силовиков. Отлаженный механизм системы судебной инквизиции вращался сам, независимо от находящихся внутри его индивидов, которые независимо от должности были лишь маленькими болтиками и гаечками, и легко менялись в непредвиденных аварийных ситуациях. Только знания: как и за счёт чего вращаются жернова правосудия, – позволяли знающим уходить из-под действия бездушной машины правосудия, но эти знания были сокрыты и спрятаны от всеобщего большинства погонно-мантиевых служителей. Генерал обладал этим знанием и знал, что профессор Свиридов так же владеет этой тайной. Многие могут подумать и думают, что подкуп деньгами и личные связи приостанавливают воздействие закона, но это только имеет место быть в частном порядке, но не в этом случае планетарного масштаба.