Валерий Устюгов - Война умов

Несказанный сияющий свет слов книг всё больше и больше разматывал Цепилова, мысли путались, а на лице начали выступать багровые пятна.

Подошедшая к следователю женщина с длинными огненно-рыжими волосами, находившаяся в единственном числе в составе налётчиков, взглянув с ухмылкой на Валерия, масленым вяжущим голосом нараспев обратилась к истекающему потом подполковнику.

– Юрий Сергеевич, давайте упакуем книги профессора Свиридова, как вещественные доказательства.

Цепилов, не выходя из оцепенения, измождённым голосом произнёс:

– Валерий Васильевич, мы изымаем книги профессора Свиридова.

– Я против, – властно и обрывисто сказал Валерий, сделал затяжку и снова, выдыхая дым в посизевшее лицо подполковника, добавил.

– Все эти книги в свободной продаже, купите себе сами, господа преступники.

Рыжая женщина, которая Валерию показалась очень и очень знакомой, быстрыми, ловкими движениями закатала книги в толстенный полиэтилен и так же ловко погрузила их в толстый холщёвый мешок, не обращая внимания на слова Валерия Каменного, и не дожидаясь распоряжений старшего группы.

Отдышавшись, Цепилов взял в руки протокол обыска и важным голосом сказал:

– Так и запишем, добровольно книги выдать не захотел, оказывая сопротивление.

Суматошная беготня двух десятков человек по дому и подворью не давали Валерию в полной мере сконцентрироваться и выйти за пределы сознания для всеобъемлющей оценки ситуации и связи с Андреем Световитом. Он всё время упирался взглядом в бегающие глаза, вроде, как бы непричастной ни к чему рыжей тётки. Только в конце Валерий понял: именно она скрытно держит в своём управлении всех и блокирует его. Он даже проверил её, смотря на стену и формируя образ, что там что-то спрятано, заставил рыжую, разглядывать это место на стене, но только на несколько десятков секунд, ибо она быстро ощутила обман, злостно сверкнув глазами, удалилась, и больше её Валерий никогда не видел.

Остервеневшие участники налёта, стали спихивать в мешки учебные тетрадки детей, учительские рукописные конспекты и просто чистые листы бумаги со старыми газетами, упаковав таким образом три мешка непонятно каких доказательств.

Когда следователь Цепилов заканчивал последние строки протокола, к нему подошёл один боец из спецподразделения и грубым голосом рявкнул:

– Цепилов, в какую хрень ты нас ввязал, я доложу своему руководству, – и, не дожидаясь ответа, вышел из дома вместе с остальными бойцами в масках.

Сколько бы Валерий не думал, он не мог найти причину налёта полиции на его дом и его детей. Одно радовало, что его добропорядочная супруга в это время была на рабочем совещании в другом городе, и её не коснулось циничное грязное, смрадное и липучее отношение человекообразных существ, исполняющих присягу и приказы тьмы.

Холод металла наручников сдавил запястья рук Валерия, вызывая можженье обескровленных кистей, а за окном тонированных окон автомобиля, мчащегося на полном ходу в Челябинск, вихрились, падая и закрывая серость осени, первые снежинки новой зимы.

…Семён, навалившись на спинку сидения, наблюдал за проносящимся за окном движущегося автомобиля осенним пейзажем, серость которого накрывалась белым чистым снегом.

Он с детства любил первый снег, и, несмотря на свои возраст и суровость характера, радовался снегу так, словно он его видел впервые. Мягкие пушистые снежинки, создавая причудливые переливы света от солнышка, выглядывающего в просвете облаков, всегда в сердце Семёна вызывали неподдельную радость, возвращая его воспоминаниями в беззаботное сказочное детство, прошедшее в могучем государстве, коим гордился каждый от мала до велика – в Союзе Советских Социалистических Республик или, сокращённо говоря СССР, где каждый гражданин, согласно Конституции, был к своим соотечественникам, другом, товарищем и братом.

Семён с детства мечтал быть защитником и воином, для каждого слабого и обиженного. Первое своё боевое крещение он прошёл в дружественном государстве Афганистан, выполняя свой интернациональный долг, защищая мирных граждан молодой республики от нападений империалистических врагов, а затем была Африка, ближний Восток и окраина России, Чечня, которая после развала СССР была наводнена наёмными мусульманскими боевиками из разных стран мира. Именно там он впервые был серьёзно ранен. Подлечив подорванное здоровье, не желая покидать боевой строй, Семён уговорил руководство оставить его на службе, ибо она давала Семёну полноту и радость жизни. Он всегда был горд за то дело, которое он делал.

Руководство ценило Семёна, а боевые товарищи в нём, организовали ему должность руководителя СОБРа при главном следственном управлении полиции Челябинского региона.

В первый день его работы Семёну и его боевой группе, с которыми он ещё толком не успел лично познакомиться, пришла разнарядка прикрывать работу подполковника Цепилова, следователя по особо важным делам.

Ночной инструктаж группы перед выездом на боевое задание проводил полковник Юдин, прибывший с управления из Москвы.

«Видимо, всё очень и очень серьёзно», – подумал Семён, заходя в обширный зал с приглушённым светом, где было около двух десятков людей, помимо них, собровцев.

Полковник Юрий Юдин монотонно, без каких-либо эмоций вводил всех прибывших в суть операции.

– …Сегодня, согласно законам Эрефии, вы будете осуществлять следственные действия, которые направлены на пресечение преступных помыслов особо опасного гражданина Устюгова Валерия Васильевича, бывшего сотрудника советской милиции, который в идеале владел табельным оружием, неоднократно побеждая в областных ведомственных соревнованиях. Он обучен приёмам самбо, вооружён охотничьим стрелковым оружием, прошёл заочно у Академика Свиридова школу психологического воздействия….

Семён, слушая, думал, как он был не прав, считая своё новое рабочее место тихой гаванью уставшего от боёв корабля. Двухчасовой инструктаж наполнил Семёна неистовой ненавистью к незнакомому ему врагу государства Эрефии, а вот поп, бродивший меж рядов кресел и бормотавший себе под нос о божьем благословении праведных дел, повеселил Семёна, ибо он, насмотревшись не раз смерти в глаза, не верил ни в бога, ни в чёрта, а только в себя и помощь боевых братьев, что нельзя было сказать о его новых подчинённых, которые глядя на попа, богобоязненно крестились и целовали пухлую дряхлую ручонку мужика с плешивой бородой в чёрном женском платье-рясе, когда он приближался вплотную окропить рабов божьих водой…

Переведя взгляд с пейзажей, проносящихся за окном служебного автобуса на конвоируемого в застенки камеры казематов следственного управления, Семён впервые взглянул за время дороги на сельского учителя труда, русского мужика с открытым взглядом, вина которого только и заключалась в чтении незапрещённых книг о русской букве…