Ян Кириллов - Границы памяти

– Третий! – Лилмэи побежал следом.

Какой-то мальчишка, с криком «Айльгха́м!» кинул в смотрителя фиолетовый фрукт. Разбившись о его голову, фрукт, наполненный изнутри розовым соком, обрызгал всю рясу. Лилмэи не отреагировал, и лишь вытер лицо и одежду.

– Третий, стойте.

– Чёрт знает что, – он сделал глубокий вдох, представляя себе, что вдыхает сигаретный дым. На полминуты это помогло – даже перестала болеть голова. Чтобы отвлечься, он начал рассматривать виды. Одна надпись, начертанная на стене чёрными закорючками, привлекла внимание. – Что это означает? Я хочу выучить этот язык как можно быстрее! Это хула не меня?

– Это лишь реклама обувщика.

– Зачем мы вообще сюда пришли?!

– Вождь, вы сами сказали прогуляться по городу.

– Слушай, Лил, – его тон сменился на весёлый. – Можно, я буду называть тебя Лил?

– Прошу, т-только не это, вождь. На нашем языке это означает «женственный».

– Упс! Ладно. Тогда Мэй. Только между нами. Красиво звучит, как май. Хорошо?

– Ну, – нехотя, наморщившись, смотритель подумал и согласился на прозвище. – Хорошо.

– А что значит «айльгхам»?

– Буквально «культ живота». Местные думают, что мы проедаем деньги казны.

– У меня идея, друг! – он положил Мэю руки на плечи. – Переводи меня.

– Что?

– Переводи меня! – внезапно Фред запрыгнул на край фонтана. – Прищурившись от солнца, он оглядел площадь. Достаточно ли людей?

– Инкрим, чт-что вы задумали?

– Граждане восточного района! – начал он громко и уверенно. Сделал паузу, чтобы дать Мэю перевести.

– Барэ́та ик бар этта́р! – перевёл тот неохотно.

Почти никто не обратил внимание. Разве что три дамочки, которым всё равно было некуда спешить.

– Меня зовут Инкрим.

– Сун а кон И́нкрим.

– Сегодня – великий день! Сегодня вы все станете свидетелями истории. Перед вами – реинкарнация Великого вождя древности. Я – Инкрим возрождённый!

Дамочки похихикали и, достав веера, продолжили наблюдать, похоже, ради забавы. К ним присоединился рослый мужчина с квадратной челюстью, в тёмно-красной чешуе с обнажёнными плечами.

– Пророчества гласили. Придут времена, когда вождь вернётся. И над башней будет развеваться красный флаг. Граждане. Друзья. Этот день настал! Хозяин вернулся домой!

Мужчина похлопал в ладоши. Женщины, явно не удовлетворённые зрелищем, фыркнули и пошли дальше.

– Хоть кому-то я понравился, – сказал Фред, глядя на мужчину.

– Здесь этот жест означает презрение.

По пути прочь из восточного района, Фред махал руками, матерился и ругал чантаров, на чём свет своит.

– Они не верят мне!

– А вы бы поверили, если бы какой-нибудь чудак в Сата залез на фонтан и стал кричать, что он – десятое воплощение Будды? Поймите, вождь. Нет нужды объяснять им, кто вы. Каждый житель Чхимтосэна с детства читает эпос «Танге́р и Ари́ста». Для них эта книга священна. Неужто вы думаете, что вы – первый, кто называл себя Инкримом?

Услышав имена Тангер и Ариста, Инкрим испытал тёплое чувство умиротворения и детской радости, очень глубоко в душе.

– Научи меня всему. Научи меня, как стать вождём!

– Вас всему научит Аммерт. Аммерт – ваш брат. Он – легендарная личность. О нём ходит множество слухов, например, что он умеет летать. А ещё, что в него блюблена богиня одного из Миров, но какого – неизвестно.

– Похоже, Аммерта тут любят больше, чем меня.

– Вы подарили ему остров в Мире Океанов. Инкрим, вы тоже были великим вождём, кумиром миллионов!

– Не я. Прошлый я. Так ты, кажется, сказал? – он ушёл вперёд.

Ближе к центру, на улицах попадалось меньше роскошных нарядов. Зато бедняцкие лохмотья мелькали всё чаще среди толпы. На базаре их была тьма. Толкались, кричали, торговались – во всех Мирах одно и то же. Одинокая башня глядела на всё это сверху вниз. С её приближением, Инкрим чувствовал себя легче. Вот базар кончился, и открылась центральная круглая площадь, пустынная после базарного столпотворения. Пробившись на неё, Фред уже привычно и смело ступил на побитую временем и дождями плитку. Он выдохнул и приложил три пальца к камню стены. Ничего не произошло.

– Вход находится не здесь, – пояснил смотритель. – Он с другой стороны, на северо-западе. Это символично. Башня, как бы, смотрит на столицу.

Во второй раз проходить сквозь стену оказалось легче – податливая, она стала вязкой, а затем жидкой. Войти теперь можно было без ощутимого сопротивления. Внутри Мэй зажёг факел, осветив узкий коридор.

– За мной, вождь. Мы приготовили для вас сюрприз.

Коридор вёл в просторный зал. Сначала Фред принял его за комнату, когда свет факела потерялся в окружающей черноте. Но в этот момент, где-то высоко над головой вспыхнуло множество голубых огоньков. Мгновение, и они заискрились ярче, пожелтели, побелели, размножились и, в следующий миг, наполнили светом огромное здание. Сопровождалось это симфонией звуков, напоминающих трение швабры об пол. Это был не просто зал. Возникло множество ярусов, винтовая лестница, ведущая на необозримую высоту, незатронутые вспышками проёмы, уводящие вглубь лабиринтов коридоров, а на самом верху, не сразу, постепенно, на своде, проявился символ. Тот самый, что украшал центральный пик. Символ, напоминающий букву «Y», только галочка отделялась небольшим зазором. Башня ожила, наполнилась, создалась. Сполохи сияли часто, как вспышки фотокамер, и в какую-то секунду слились в единый сплошной свет. Продлилось это недолго, и вспышки начали медленно угасать. Ассоциация со швабрами попала в самую точку. Несколько десятков служителей, на каждом ярусе, тёрли стены, создавая статическое электричество, и не чем-то, а именно швабрами.

Через минуту, сияние угасло совсем, оставив перед глазами стойкий отпечаток. Однако после, через каждые два десятка ступеней винтовой лестницы, один за другим зажглись факелы. Конечно, новый свет, тусклый и жёлтый, не заменил бы того равномерно белого, но и этого хватало, чтобы разглядеть лица служителей.

– Что это было?

– Наш небольшой подарок вам, Третий, – Лилмэи дал знак остальным. – Мы оставим факелы на каждой стене. Теперь тут можно будет ходить.

– Это… это… – он обнял своего смотрителя. Тот, смутившись, вырвался из объятий. – Спасибо. Это лучшее, что произошло со мной сегодня.

Служители спустились на нижний ярус.

– Вождь, должен сказать, – подошёл один из них, лысый и полноватый. – Башня ещё не готова. На втором этаже завелись летучие мыши, а на обзорной площадке – дождевая вода.

– И ещё, – вставил своё слово другой, коренастый. – Я видел мышей, а братья говорят, тут водятся змеи.

Инкрим улыбнулся со всю ширину рта и раскинул руки.

– Идеально.