Ян Кириллов - Границы памяти

– Русе? – спросил он, прищурившись.

– Чего?

– Он спрашивает… – Варавит засмеялась. – Нет, Теуш, он не русский. Он – американец.

– Канадец! – поправил Берроу.

– Ду шприхст энгелиш, – выдал парень. – Нихт канадиш, одер?

– В смысле? Канадского языка вообще нет. Мы все по-английски говорим. Ну, как все… многие.

– А! Сэ клэр, сэ клэр, – покивал Теуш, как будто что-то понял, и продолжил играть.

– А вы где так английскому научились? – обратился Берроу к хозяйке.

– Преподаю наблюдателям языки, – скромно призналась Варавит. – И не только наблюдателям, – она посмотрела на племянников. – Я знаю больше тысячи языков.

– Сколько?!

– Ой, да я не считала, не могу сказать точно, – смутилась Варавит, хотя было видно, что ей приятно. – Правда, некоторые мои ученики путаются, – она с доброй усмешкой покосилась на Теуша, и тот на минуту отвлёкся от своей лютни. – Правда Теуш?

В ответ, музыкант выдал некую причудливую смесь английского, немецкого и русского с французским акцентом.

– Это он так шутит. Но не думайте, что Теуш какой-нибудь слабоумный. Он очень способный ученик. Знает до сотни языков. И, конечно, иногда путается, – Варавит погасила несколько свечей и аккуратно сложила их в ящик. – Инкрим, вы не против?

– Так даже лучше.

Варавит о чём-то ненадолго задумалась.

– Я не верю, что вы здесь, – она ласково посмотрела на Фреда и погладила его по руке, словно чтобы убедиться, что перед ней живой человек. – Вас искали сорок лет.

– Сорок лет?!

– Искали и до этого, – поправил тётю Лилмэи. – Сорок лет назад поиски сузились до Мира Полярной Звезды.

– Тогда у нас работа и закипела, – начало увлечённо Варавит. – Я поняла, что надо изучать английский. Ведь это самый популярный язык в вашем Мире. Ещё я учила китайский, арабский и хинди. На случай, если вы родитесь китайцем или индусом.

– Такая вероятность была? – засмеялся Фред.

– А что, вполне! Учитывая уровень их населения. А если серьёзно, я сосредоточилась на атлантических языках, ведь нам известно, какой расы был Великий вождь Инкрим.

– А кроме языков, чем вы тут занимаетесь?

Варавит и Лилмэи переглянулись.

– Мы поддерживаем историю города, – не без гордости ответил смотритель.

По его словам, весь Чхимтосэн держался от разорения, разрушения и забвения только силами Культа. Вот только город этого, почему-то, не ценил. Потому Культ и жил на задворках.

– На нас держатся образование, культура! – разгонялся Лилмэи, загибая пальцы. – Мы поддерживаем башню от разрушения. Каждый год вкладываем в её реставрацию. А стоит это г-г-громадных денег.

– Спокойно, Лилмэи, – перебила его тётя, заметив, что Лилмэи начинает волноваться.

– И здесь те же проблемы! – вздохнул Фред. – А для чего? Зачем вам это всё? Для чего вам я?

Тётя и племянник опять переглянулись. Фреду это начинало нравиться всё меньше. Варавит даже не сумела подобрать слова, и за неё это сделал Лилмэи.

– Вы – ж-живой символ. Наша надежда на н-новую жи-жизнь.

Варавит погладила Лилмэи по плечу, когда тот начал дышать глубоко и часто.

– К-как вы мо-можете такое г-г-говорить?

– Тихо, тихо, – она обняла племянника. – Он очень долго ждал, – шёпотом объяснила Фреду Варавит, поглаживая племянника по затылку. – Давайте все спать. Теуш, кончай свои переборы! Утром у нас будет много времени на то, чтобы наговориться.

Этой ночью, впервые за долгое время, Фред заснул. Так крепко и самозабвенно он не спал, наверное, с самого младенчества.

…Будильник на телефоне запищал надоевшую мелодию. Телефон вибрировал, создавая назойливый звук, похожий на пчелиное гудение. Откинув одеяло, Берроу сел на кровати и отключил сигнал.

«Только не это!»

Он потянулся и отыскал ногой тапок.

Мачеха Стоунер как всегда готовила завтрак. Зайдя на кухню в трусах и майке, Фред сел за стол, достал сигарету и закурил.

– Даже «доброе утро» не скажешь? – обратилась к нему Бетти из-за спины.

– А смысл? Оно бывает добрым?

– Мне наверное стоит повесить на кухне табличку «не курить», – она грубо поставила перед ним тарелку. Как обычно, омлет с беконом.

Телевизор был включен. Доносились звуки какого-то весёлого рекламного ролика. Счастливая семья завтракает «Нутеллой» и поёт, как им хорошо живётся.

– Ты не забыл, что ищешь работу? – Бетти села напротив.

– Слушай, – Фред задумался. – Мне приснилось, что ты меня выгнала из дома. И выкинула мои вещи.

– Давно пора.

– Бред, – он взял нож и начал резать омлет. Почему-то, на омлете не появилось и царапины. Фред надавил сильнее. Омлет остался невредим. Тогда он нажал с такой силой, что, при желании, смог бы расколоть тарелку пополам. Ничего.

– Доброе утро, кретин! – засмеялась Бетти и бросила в него полотенцем.

И тут Фредерик открыл глаза.

Дыхание участилось. На лбу проступил холодный пот.

Над кроватью, пропуская узкие полосы утреннего света, нависал косой деревянный потолок. Чувствовались запахи древесины, соломы и свежескошенной травы. Пропел петух. За обшарпанной дверью, что была для вида прислонена к коробке, слышались голоса, детский смех, топот ног и скрип половиц. Берроу вскочил. Нет, это уж слишком! Тесная комнатка с деревянными стенами и кривым полом. Та же, что и вчера. Вчера? А разве было какое-то вчера? Кровать, тумбочка, круглый табурет на трёх ножках из цельного куска дерева. За окном – склон холма и лес. Фред ещё подумал: «зелёное» озеро.

«Нет, нет, нет, это какой-то бред», – он выбежал из комнаты, снеся дверь. Та с «бухом» упала на деревянный пол и, наверное, разбудила каждого в этом огромном доме, кто ещё не спал.

Коридор. Тот же, что и вчера.

«Если было какое-то вч… – одни и те же мысли крутились волчком у Фреда в голове. – Тыквы, лютня, свечи, башня… башня!»

Босые ноги ступили на мокрый скрипучий пол. Этот пол был так же реален, как и внутренний дворик по правую руку. Там паслись куры и гуси. Так же реален, как и ряд дверных проёмов, отгороженных драными занавесками. За одной из таких занавесок играл знакомый струнный перебор.

«Теуш».

Медленно продвигаясь по коридору, Фред, или, как теперь правильно, Инкрим, вспоминал вчерашний день. Сначала появился Марк. Потом Генрих и его машина. Потом дорога, обед в придорожном кафе, вечерние сосны. Потом вспышка. И новый Мир. Всё распалось на белые огоньки, чтобы слиться в виде леса с диковинными растениями. Ветки – длинные и упругие – тянулись к машине. Потом были зелёные холмы и озёра вдалеке. Изменчивая погода. Город с огромной шестистенной башней. Стена. Камень, сквозь который можно ходить. И священник, там, в темноте. С факелом. Как его звали? Лил…

– …Мэи, – напомнил он, напугав Фреда. – Вы рассуждали вслух, Третий.