Ян Кириллов - Границы памяти

– Нет. Нет, нет, нет! – по лестнице вниз, во двор. Нет выхода. Наверх, обратно, по коридорам. Как же… через кухню. То, что он помнил путь, казалось безумием.

«Лилмэи, Лилмэи, почему я знаю твоё имя?»

Выбравшись на узкую площадку снаружи, ту самую, не огороженную перилами, он спрыгнул и, чуть не потеряв равновесие и не покатившись со склона вниз, по ухабистой тропе, выбежал на ровную поляну.

Впереди и слева простирался лес. Позади – нелепое нагромождение домиков. Справа – огромный город, с его параллельными улицами и шестистенной башней.

«Это бред, это бред, это бред!» – Фред упал на траву. Дыхания не хватало, чтобы наполнить лёгкие. Он перевернулся на спину и взглянул в океан яркого летнего неба.

Вдох. Выдох. Вдо-о-ох. Вы-ы-ыдох. Постепенно, сердцебиение выровнялось, дыхание размерилось, мысли собрались в единую мозаику.

«Я в параллельном Мире. Так сказал Марк. Здесь его зовут Кайрил. А меня – Инкрим. Я – реинкарнация вождя, который вернулся домой. Я дома. Дома. До-ма».

Спина намокла от росы, а в лицо настырно светило утреннее солнце.

«Всё это настоящее».

Фредди потрогал свою грудь, живот.

«Я, вроде, тоже настоящий».

Внезапно Фред захохотал. Громко, раскатисто. Крепко сжал кулаки, но потом расслабил руки и раскинул их в стороны. Так он лежал не меньше пяти минут.

Замолк он резко, причём на лбу сгустились морщины. То, что Фред увидел перед собой в небе, куда больше походило на бред, чем всё остальное. Та же едкая тоска, но на сей раз более сильная, сжалась у него внутри.

«А вот теперь я точно проснусь».

Облака в небе за считанные минуты образовали причудливую форму, а ещё через какое-то время Берроу понял, что, наверняка, сошёл с ума. Эта надпись. Её обычно пишут на ковриках. Ею встречают гостей и отвечают на благодарность. Большими буквами в небе появилось: «Welcome».

Сидя за столом на кухне, Фред молчал. Почему-то, он боялся что-то сказать, тем более, об увиденном. Было почти жарко, но Фреда пронизывал холод. Страх переливался со смущением, которое бывает, когда разговариваешь с кем-то во сне и вдруг понимаешь, что проснулся. Ты продолжаешь досматривать сон, однако пребываешь, как бы, в двух измерениях одновременно. И замолкаешь. Ведь, если скажешь хоть слово, ты скажешь это в реальности.

– Ты видел буквы в небе? – спросила Варавит, и это было спасением.

Берроу резко выдохнул.

– Да, – полувопросительно произнёс он и уставился на хозяйку с надеждой. – Там была надпись. «Добро пожаловать».

– Это Рейт Пятый, – усмехнулась Варавит, выглядывая в окошко. – Тот ещё хулиган!

– Кто?!

– Хулиган.

– Я не об этом. Какой на хрен хулиган может оставить чёртовы буквы в небе?!

– Он эйр. Эйры в нашем Мире – высшие существа.

– Ага. Боги типа.

– Земные боги, почему нет, – Варавит пожала плечами и поставила на стол тарелку из тыквы, наполненную отрубями. Рядом ещё одну тарелку – с орехами. Фред взял себе горстку и, в ту же секунду, испытал немыслимое для Великого вождя древности чувство. Детскую обиду. Варавит шлёпнула его по руке. – Вождь, я, конечно, всё понимаю, но в вашем Мире, кажется, есть детские сады. И в них наверняка учат умываться, прежде чем садиться за стол.

– А где тут у вас можно умыться? – смущённо спросил Фред.

Во внутреннем дворике был душ. Если так можно было назвать ведро воды на высоте двух метров, со свисающей из него верёвочкой. Что напрягало особенно, вокруг «душа» не было предусмотрено ни стены, ни ширмы, ни банальной тряпки, а стоял он даже не с краю, а прямо посреди двора. Поставив руки в боки, Фред долго не решался раздеваться. Никто не пялился, но и не горел желанием отвернуться. Служители Культа, все в белом, выглядели бодрыми, румяными, и, наверняка, уже сами успели помыться. Они суетились и ходили двором туда-сюда. Это жутко раздражало.

– Эй! – обратился Фред ко всем. – Может, не будете смотреть, а?

Как об стенку горох. Тогда Берроу поймал за локоть одного из молодых служителей, одетого во всё белое.

– Парень, слушай. Вы, я так понимаю, народ без комплексов. Но… как бы это мягче сказать…

Не дослушав, парень попросил кого-то позвать Варавит. Хозяйка пришла минуты через две.

– Вы можете смело мыться на виду у всех, – посмеялась она. – Понимаю, Инкрим, для вас это абсурдно, но в нашем Мире нагота в порядке вещей. Хоть по улицам ходите голый. Максимум, что у вас спросят – не холодно ли вам.

– Ну, да. Для вас-то это нормально. Но я, чёрт возьми, вырос в другой среде!

Хозяйка поняла. Отвернувшись от Инкрима, она собрала в лёгкие побольше воздуха и зычно возгласила то, что было понятно без перевода: «Никому не смотреть во двор!».

Другой голос повторил её фразу, а потом и третий, и четвёртый, пока фраза не облетела эхом по кругу все домики и коридоры большого деревянного «муравейника».

«Это мой первый приказ», – с наслаждением подумал Инкрим, разделся и встал под ведро. Мыло в Пангее было, на удивление, таким же, как и в Сата. Так же пенилось, такое же на ощупь, на запах… и на вкус.

Пока он мылся, одежду кто-то успел унести. Не хотелось думать, что это воры. Скорее, при такой матроне, как Варавит, её просто взяли постирать. До своей комнаты Фред добрался голым. Такое бывает, когда во сне ходишь голый и это никого не смущает. Фредди чувствовал лёгкую неловкость, проходя мимо одетых служителей Культа, но смущение удивительно быстро прошло.

В комнату, точнее в доску проёма, так как дверь валялась на полу, робко постучалась беременная женщина в красном чепце.

– Я слышал в Мир Полярная Звезда принят постучать в дверь.

– Спасибо. У вас хороший английский!

Женщина поклонилась и покраснела.

– Я приносить одежду для Инкрим, – она снова поклонилась и протянула стопку каких-то серых лоскутов, сложенных ровным треугольником. Оказалось, что их надо хитроумно обматывать вокруг себя – сначала ноги, снизу вверх, затем таз, туловище, а последними – руки. Зато одежда была лёгкой и удобной, держалась прочно и не стесняла движений. Одежда липла к телу, но почти не чувствовалась и, более того, придавала свежести, что в голову Фреда никак не укладывалось. Женщина сказала, что в их Мире такую носят все, а сверху надевают основную. В Культе основной одеждой считалась ряса. В первой половине дня эта ряса была белой, а во второй – чёрной.

– Ну, уж нет! Рясу я не надену, хоть убейте, – он задумался, нахмурился. Рука непроизвольно опустилась на бедро. – Так. Слушай, как тебя зовут?

– И́лман.

– Илман, это не ты, случаем, забрала мою одежду? Там сигареты были?

– Ваше одежда, – покивала та и скорым шагом пошла по коридору.

– Ой, нет-нет, не бегай!

Но Илман, несмотря на положение, двигалась довольно споро. Идти пришлось недалеко, и вскоре она вернулась с ворохом вещей Фреда. Перевернув свои вещи, Фред потряс их над кроватью. Потом ещё раз, уже сильнее. Вывернув наизнанку толстовку, он начал судорожно трясти её над полом.