Вера Игнашёва - Зеркала Линарии

Этот лес сильно отличался от сосняков, что окружают Орлос с юга и где принцесса бывала раньше. В тусклом утреннем свете, окутанный густым туманом Восточный лес имел вид мрачный и тревожный. Дорога лежала между толстыми стволами высоченных деревьев, чью крону можно было увидеть, лишь задрав голову. И если среди первых сосен, растущих у самых скал, ветер уже изорвал густую туманную пелену в редкие молочно-белые клочья, похожие на огромные куски ваты, то в лесу на расстоянии пяти конских шагов дорогу и окрестности от глаз наездников всё ещё скрывала плотная белёсая мгла.

Дочь Эриха Горного передернула плечами и вдруг заметила, что спутники смотрят на неё, ожидая ответа на предложение Питера. Здесь, недалеко от Орлоса, лесная дорога напоминала широкий тракт, по которому не составляло труда проехать бок о бок трем и более всадникам.

– Да, я согласна, так мы и сделаем. Будем ехать верхом, пока хватит сил и дорога позволит.

Дальнейший путь продолжили в молчании: принцессе неудобно было разговаривать со своими слугами на равных, тем более, что с Питером она была едва знакома, а служанка не решалась поболтать с симпатичным парнем из опасения, что это будет неприятно госпоже. Почему же молчал Питер, Ада могла только догадываться, поскольку от природы ловкий и проворный шестнадцатилетний сын главного конюха слыл весельчаком и балагуром.

Так прошло несколько часов. Ада не могла ехать в полной тишине, поэтому время от времени она обращалась к Питеру и Юлии с каким-нибудь восклицанием: «Смотрите, какой огромный муравейник!» или «О, я никогда не видела такого красивого мха!»

Юлию же через пару часов поездки заботило только одно: как сделать, чтобы не было слишком заметно, насколько ей трудно держаться в седле прямо и как она утомлена подобным способом путешествовать? Никогда раньше принцессе не приходилось настолько долго ехать верхом. Всё тело у неё одеревенело, и хотя лошади шли размеренным шагом, девушке казалось, что она не выдержит до вечера.

Утро застало беглеца на берегу лесного озера. Над неподвижной тёмной водой клубился полупрозрачный туман. Какая-то птица с пронзительным криком выпорхнула из-под ног путника, а в остальном всё вокруг было спокойно, молчаливо и казалось безжизненным.

Грегор чувствовал усталость и голод, но близость воды воодушевила его. К тому же, сын прачки был доволен, что добрался куда хотел и в срок. Берег с этой стороны водоёма, как путешественник и ожидал, оказался местом малоприятным – сырым и болотистым. Не обращая внимания на чавкающую под ногами жижу, юноша пошёл к воде. Уже несколько часов Грегору очень хотелось пить, и возможность наконец-то утолить жажду очень радовала. Плюхнувшись прямо на колени, он быстро наклонился к воде, но вдруг негромко выругался: «Зараза, вот опять! Ну, что за гнилая Судьба!»

После этих слов парень огляделся в поисках палки или камня, но, не обнаружив ничего подходящего, просто с силой ударил по воде рукой. Гладкая и ровная поверхность озера пошла волнами, затем круги от удара сменились рябью. Грегор наскоро умылся и, стараясь не смотреть в воду, напился, черпая двумя руками, сложенными ковшиком. После чего встал и отряхнул колени от грязи. Наклонившись, ещё раз ополоснул руки. Затем выпрямился и внимательно посмотрел по сторонам. По ощущениям беглеца двигаться вдоль берега следовало направо. Так он и сделал.

Идти было не слишком легко: приходилось перепрыгивать с кочки на кочку и постоянно перелазить через какие-то коряги. Грегор не припоминал, чтобы берег Третьего озера выглядел таким неприглядным, но утешал себя тем, что был здесь давно и в другое время года. К тому же, возможно, скоро он начнёт узнавать эти места.

Наконец, с трудом продравшись через заваленный буреломом ельник, где точно уж не ступала нога человека, Грегор вышел на поляну. За ней виднелся песчаный берег. Но юноша будто остолбенел: зрелище, что открылось его глазам, было совершенно невероятным.

Дом. У озера, посреди опушки покрытой жухлой травой, стоял одинокий бревенчатый дом. Выглядело это неизвестно откуда взявшееся жилище аккуратно и ухоженно, словно находилось не в лесной глуши, а в какой-нибудь благополучной деревеньке.

Грегор потоптался на месте. Он мог поклясться, что возле Третьего озера отродясь не было никаких домов. Не он один бегал туда искупаться и порыбачить, хотя и не распространялся о своих походах – озеро считалось местом плохим, не подходящим для прогулок порядочных людей, а тем более для жизни там.

Ближе к полудню, когда туман почти рассеялся, лошади путников вышли к развилке. Здесь Питер, которому езда верхом не доставляла никакого неудобства, ведь он научился держаться в седле раньше, чем прилично ходить, счёл необходимым высказать своё мнение о дальнейших действиях:

– Госпожа принцесса, дорога, идущая прямо, приведёт нас к Великому Озеру. Но, мне кажется, это слишком утомительный и долгий путь. Разумнее повернуть сейчас направо, чтобы добраться до Горной реки, а потом в какой-нибудь из прибрежных деревень найти и выменять лодку. По воде добраться до владений Клайва Озёрного и быстрее, и легче.

Юлия, не вдаваясь ни в какие объяснения, быстро ответила:

– Поворачиваем направо.

– Госпожа моя, может быть пора сделать привал?

Служанка, как и Питер, прекрасно видела, что хозяйка из последних сил сидит на лошади. Однако юноша не решился ничего сказать по этому поводу. Зато Ада, на правах слабого пола, могла попросить об отдыхе.

Странная тень промелькнула на лице девушки в зелёном охотничьем костюме. Казалось бы, измученная и не выспавшаяся Юлия должна легко согласиться на остановку. Да и есть уже хотелось всем троим путникам. Лошади также нуждались в отдыхе и еде.

– Да-а, пожалуй, нужно сделать привал, – под выжидательными взглядами слуг не слишком решительно согласилась принцесса.

Питер ловко соскочил со своего Угля, как будто не было долгой дороги, начавшейся ещё в предрассветной мгле. Он подал руку дочери Эриха, чтобы помочь, и тут стала понятна причина её заминки по поводу привала.

Юлия беспомощно смотрела на Питера – она не могла даже пошевелить затёкшими ногами и понимала, что, если попытается слезть, то скорее свалится, как мешок, чем гордо и достойно сойдет с коня, как положено Горной принцессе.

Слуга, видя её замешательство, сделал то, что кто-нибудь другой вряд ли бы догадался, да и смог. Сын конюха, который, как говорили «родился в конюшне», знал каждого подопечного своего отца лучше, чем кто-либо в замке Орлос. Юноша похлопал коня принцессы по холке, взял за сбрую и ласково сказал: «Гранит, опустись. Принцесса, держитесь прямо.» Серый конь, фыркая и тревожно косясь, поскольку никогда не делал такого с седоком на спине, осторожно склонил голову и опустился на согнутые колени передних ног. Юлия с заметным усилием перекинула правую ногу и соскользнула со спины Гранита. Возможно, она упала бы плашмя, но Питер крепко подхватил её под руку и удержал.