Иван Власенко - Остров приключений

– Меня сейчас вырвет, – кратко описал он своё состояние. – Лёша, ты любишь собак?

– Конечно, – сказал я.

– По-моему это всё неправильно, – бормотал Джонни, то бледнея, то зеленея. – Мы должны позвать стюардессу. Мадам, мадам! На борту беспоря… ааа… фууу! Какая гадость!

– Он снова вас лизнул. Это очень милый… шкафчик.

– У него изо рта несёт авиатопливом. Мы взорвёмся, стоит лишь кому-нибудь чиркнуть спичкой.

– Тут ни у кого кроме вас нет спичек.

– Вот и отлично. Мадам! Мадам! Что не так с вашим самолётом? Я чувствовал, я знал, что не стоит лететь этим рейсом. Мадам!

Наконец-то стюардесса услышала его крики. Её веки буквально притягивались друг к другу, словно намагниченные. И она старалась не дать им слипнуться окончательно. Это было удивительное зрелище. Но не удивительней кресел, внезапно обросших собачьей шерстью.

– Гав-гав-гав! – донеслось из нашей коробочки с языком.

– Гав-гав-гав! – донеслось из соседней.

Потом ещё из одной. А скоро все коробочки, которые были на спинках кресел, принялись отчаянно лаять и облизывать сзади сидящих.

Приложив неимоверные усилия, то и дело спотыкаясь на своих высоких каблуках, стюардесса подошла к нам с Джонни, чудом не наткнувшись на руину из моего чемодана с растением. Потом она зевнула и отключилась.

– Мисс! Пожалуйста, – взмолился Джонни.

– Ах, да. Чем могу помочь? Принести чаю?

– Ваш самолёт взбесился, – сказал я, – он обрастает шерстью, и кресла гавкают.

– Какие замечательные у тебя получаются стихи, малыш.

– Я – Лёша Иванов из Санкт…

– Мисс, вы ведь тоже это видите?

Масштабный заразительный зевок стюардессы.

– Вижу что, сэр?

– Ну, это.

– А, это? Это… Господи, что это?

– Вот и я о том же.

– У вас голова перевязана. Вы ушиблись? Я вам сейчас принесу лекарства!

Джонни тяжело вздохнул. Это был вздох человека, который набирается терпения, чтобы пройти тяжёлый путь до конца.

– Мисс, взгляните, пожалуйста, на собачий язык, свисающий из коробочки на спинке кресла. Взгляните на кресло, обросшее белыми волосами. Вам это ни о чём не говорит?

– Это говорит мне о йети.

– Йети?

– Да, йети. Снежный человек. Мама часто рассказывала, что они живут высоко в снежных Альпах и прячутся от людей.

– Так, ещё раз…

Джонни набрал полную грудь воздуха.

И вдруг раздался сигнал тревоги. В салоне замигали красные тревожные лампочки, почему-то похожие на влажные собачьи носы. На радиосвязь вышел один из пилотов. Это был жизнерадостный азиат, который шутил про самолётный грохот.

– Дамы, господа и все остальные! – начал он бодрым тоном. – По техническим причинам мы вынуждены начать снижение чуть раньше обычного. Дело в том, что… да отстань ты. Тьфу. Хорошая псина, хорошая. Дело в том, что оба двигателя как-то подозрительно рычат. А я говорил вам, что знаю толк в этих вещах. Ничего страшного! Мы приземлимся на воду всего лишь в десяти милях от Кура-Кура, и остаток пути преодолеем по воде. На то он и гидроплан, вы меня понимаете. Пфу, ну уйди ты, кому говорят. Фу! Фу, я сказал…

– На кого он фукал? – спросила стюардесса, – надеюсь, не на меня. Лин – ужасный шутник. Во время последнего полёта хррррр…

– Неужели она опять уснула? – спросил Джонни Вудхауз.

– Очевидно, да, – ответил я.

– Странная, – изрёк он после минутного раздумья.

Большой щенячий язык снова облизал детектива с головы до ног.

Тот не изменился в лице. Разве что самую малость. Он сузил глаза и процедил сквозь зубы:

– У этой штуки есть выключатель, как думаешь?

– У моего питомца выключателя, например, нет.

– Кто твой питомец?

– Я зову его Снежок. Он там, на чемодане. Снежок, поздоровайся с Джонни. Джонни – частный детектив.

– Отлично, теперь весь самолёт знает. Спасибо тебе огромное…

– Меня зовут Лёша.

– Спасибо тебе огромное, Лёша.

– Не за что.

– Это был сарказм.

– Что такое сарказм?

– То, что сейчас было. Это называется сарказм.

– Не понимаю.

– Ладно. Три-четыре. Ты правда таскаешь с собой это дерево и зовёшь его Снежком?

– Три четыре. Вам не кажется неуместным задавать такие банальные вопросы в нашей ситуации?

– Странный.

После чего Джонни Вудхауз был в четвёртый и далеко не в последний раз облизан мокрым собачьим языком. От языка несло авиатопливом.

Что до музыкантов, то они проспали это представление от начала до конца и проснулись, лишь когда самолёт сел на воду, и по неясной причине бросил притворяться лохматой собакой.

Позднее, когда другие четверо пассажиров, и мы с Джонни рассказали об этом случае музыкантам, те ответили, что у нас нет чувства юмора и малейшего уважения к воздухоплаванию.

*******

На чемодане по-прежнему росло моё дерево. А белая шерсть и языки вросли обратно в кресла. Мы медленно приближались к конечному пункту нашего путешествия – острову Кура-Кура. Самолёт подпрыгивал на мелких волнах. Два больших поплавка уверенно держали его на воде.

Ещё чуть-чуть, и я окажусь на острове. Потом я приду к дяде и скажу: «Дядя, это я!» А он такой: «О, это ты! Как замечательно! Ты, наверное, и подарок привёз?» А я такой: «Да, привёз. Резиновые тапочки. Тапочки цвета зелёной морской волны». А он типа: «Тапочки? Неужели ты не мог придумать ничего получше? Неужели ты думаешь, что я фанат резиновых тапочек? Плыви-ка назад в Россию и притащи оттуда что-нибудь полезное». А я: «Плыть через два океана? Что-то далековато». А он: «Раньше надо было думать». Я совершенно обиделся. А я ему такой: «Но дядя…» А он: «Ну ладно, я передумал. Не плыви в Россию. Однако для искупления своей вины ты будешь съеден. На празднике, который я устрою в честь твоего приезда».

Я замотал головой. Что-то явно пошло не так в моих мыслях. Надо попробовать снова. О! Придумал. Я просто подарю своему дяде что-нибудь другое. Вот только что? Да ладно, всё что угодно будет лучше резиновых тапочек. Даже кружка с именем, написанным золотыми буквами. Хотя нет. Это ещё хуже. А что если дядя не признаёт кружек? Или тапочек? Он ведь не признаёт адресов. Что это вообще значит? Как это – не признавать адресов? Он что, не знает, где живёт?

Я крепко задумался над этим вопросом. Настолько крепко, что пришёл в себя, лишь услышав незнакомые голоса на чужом языке. Самолёт стоял в полосе прибоя. Задние части его поплавков омывались водами океана, а передние упёрлись в белый песок. Загорелые рабочие перекидывали друг другу чемоданы. Мы прибыли на остров.

– Так и будешь сидеть? – поинтересовался Джонни Вудхауз, заглянув в дверь самолёта. —Все уже вышли, сейчас мисс Спящая Красавица поведёт нас в отель. Надеюсь, там не будет усатых многоножек величиной с мою ногу.