Алекс Ананикян - Наш мир погрузился во мрак

– Нам нужно решить, кто сегодня пойдёт к Штейну. – напомнила Офелия.

– Я пас. – гортанно проурчал Шаграт. – По мне и так понятно, что я такое. А спасаться от стражников на дереве ещё раз неохота.

– Я тоже пас. – хмыкнул Фрэнк. – Меня до сих пор разыскивают. Я видел пару постеров на Рыночной площади.

– И это несмотря на то, что он живёт в конце нашего квартала! – фыркнула Салли. – Вы невыносимы, мальчики! Винни?!

Гитара утихла. Через несколько секунд мальчик бесшумно занырнул в комнату, скрещивая руки на груди.

– Ну?

– Не хочешь составить мне компанию и сходить к профессору Штейну, а то мы живём с трусами?

– Я не трус! Это меры предосторожности! – Кель замахал на девушку руками.

– Первая стадия – отрицание. – гаденько усмехнулась она, мягко нажав пальцев на кончик его носа.

– Тошнит от ваших попыток флирта… – вздохнул Винсент, собираясь вернуться к своей гитаре.

– Подожди-подожди. Так ты пойдёшь?

– А мне оно зачем? План Фрэнка – не твой и не мой. А на трупы я могу посмотреть и на кладбище. – он пожал плечами.

– Винни…? – позвал Кель.

– Что опять? – огрызнулся он. – Пятнадцать лет уже как «Винни», ничего не меняется.

– Не стоит грубить в присутствии девушки. – многозначительно произнёс Франклин.

– Заткнись. – Кира махнул на него рукой.

– А если мы сыграем в нашу любимую игру? Проиграешь – пойдёшь, выиграешь – пойду я. Или ты тоже трусишка?

В глазах мальчика полыхнул свирепый огонь, а лицо растянулось в отвратительном звероподобном оскале.

– Иногда я жалею, что тебя не оставили в подземелье. Иди сюда.

– Три раунда, как и всегда?

– М-хм. Теперь заткнись и играй.

Когда парню нужно было заставить своего подопечного оторваться от игр, книг или гитары, чтобы выполнить какое-нибудь маленькое поручение, вроде уборки в квартире или похода за продуктами, он заставлял мальчика играть три раунда в «камень-ножницы-бумага», потому что отказался применять грубую силу и наказания в его отношении. Винни соглашался, скрипя зубами: он редко выигрывал и никак не мог понять тактику своего опекуна. Наверное, это была единственная деталь, за которую Кира уважал Келя.

– 2:1 в пользу Франклина Келя! – победно провозгласил парень.

– Я тебя ненавижу… – устало произнёс мальчик.

После молчаливого завтрака Фрэнк выпроводил Салли и Винни, а сам принялся мыть посуду. Им предстояла получасовая дорога через лесной массив, чтобы не привлечь внимание местных жителей и стражников. Профессор жил ровно напротив фабрики, которую сторожил искалеченный Кель. Вид этого готичного двухэтажного (трёхэтажного, если добавить чердак) дома с узкой, словно взмывающей вверх, крышей из полинявшей лиловой черепицы вселял чувство трепета. В окнах, похожих на паучью паутину, горел странный бирюзовый свет, совсем не похожий на ультрафиолетовую лампу. Иногда мерцали ярко-золотые фонтаны искр, но быстро угасали. Никто не знал, что в этот момент происходило в его мастерской, но старались отойти как можно дальше, чтобы иметь в запасе хотя бы пару секунд, чтобы убежать подальше. Однако ничего не происходило, никто ни за кем не гнался. Просто люди очень мнительные существа.

Профессор Айзак Штейн, как говорилось ранее, был городской легендой. Одной из тех, которой пугают детей и подростков, мол, будешь плохо себя вести – тебя заберёт Штейн. К счастью, мир живых людей его не так сильно прельщал, поэтому дальше этих историй никогда не доходило. Никому не было известно, сколько лет исполнилось этому человеку, но все сходились во мнениях, что больше сорока, но меньше пятидесяти. Почему, спросите вы? Время, друзья мои. Вся проблема во времени.

Известные факты о жизни Айзака до переезда в Оийенбург: родился в северной Германии, где точнее – неизвестно; закончил медицинскую академию с дипломом патологоанатома, потом услышал слухи о какой-то крошечной стране в Балтийском море, где у обитателей время жизни намного отличалось от жителей материка. Решив изучить этот парадокс, он бросил всё и уплыл в Рээм’Белоорэ.

Дальнейшая история о его жизни известна только обрывками. Каким-то образом дойдя умом до идеи бессмертия, Штейн начал экспериментировать с разными субстанциями и заменой внутренних органов, структур и систем на искусственные. Поскольку объектов для довольно своеобразных опытов у профессора не было, он начал проводить их на себе. И всё бы хорошо, но в какой-то момент он потерял так много крови и начал страдать от инфекций, развившихся от плохой регенерации тканей при попытке вживления искусственных деталей, что попал в местную больницу, где к нему приставили медсестру – Азарию Флайшбах. Никто не знал, почему это произошло, но она, обычно сдержанная и скромная девушка, начала приставать к своему пациенту. Доведённый до отчаяния, в день выписки Айзак убил её и забрал с собой тело. Таким образом, у него появился объект для исследований. Вскоре ему удалось оживить девушку, ставшую его личной проституткой и помощницей, хотя многие считают Азарию женой Штейна. Есть ли у него чувства к ней? Большой вопрос.

После обеих Революций на улицах начало появляться большое количество трупов. Профессор подбирал их и уносил в свою мастерскую, где оживлял и превращал в уличных музыкантов, фокусников и трюкачей. Некоторые люди с подозрением относились к подобному виду развлечений, поэтому и окружили Штейна ореолом чокнутого убийцы, а не спасителя загубленных жизней.

Салли и Винни подошли к двери дома Айзака. Кира чувствовал некоторое волнение: даже в окружавшем воздухе витал запах чего-то очень плохого, но сладкого, от чего у мальчика крутило живот. Страсберг жутко нервничала. Она вдохнула поглубже и постучала в дверь. Несколько секунд не было никакого ответа, после чего на пороге появился Грайс.

– О, друзья! Здравствуйте! Я уже испугался, что вы не придёте! Проходите-проходите! Создатель сегодня в хорошем настроении!

Гости боязливо последовали за штейнботом. Их путь освещали те самые бирюзовые лампы, свет которых обычно лился из окон. Везде было подозрительно чисто, как будто кто-то специально прошёлся по полу и стенам моющим средством, пытаясь убрать чудовищные следы драк, пыток и убийств.

Аметштейн замер возле огромной полукруглой двери из тёмного дерева с коваными украшениями, выглядевшими, как лилии, причём на одной стороне – живые, а на другой – мёртвые. Он простучал какой-то особый шифр, больше похожий на морзянку, которую не знали ни Винсент, ни Офелия. После этого послышался стук в ответ. Удовлетворившись, Грайс толкнул дверь и пропустил гостей вперёд.

Помещение представляло собой огромную полукруглую комнату в два этажа. Внизу размещались бесконечные шкафчики, различные приборы, несколько операционных столов и каталок, капельницы, банки, склянки, а также на цепях висел невероятно красивый тёмно-синий мотоцикл, под которым находилась платформа с кнопками. Наверху же виднелся витраж-роза огромных размеров, резной балкон с теми же мотивами, что и украшения на двери, и ведущие к нему винтовые лестницы. Гости разглядели наверху фигурку, развернувшуюся к ним лицом и начавшую весело петь тенором: