Глеб Селезнев - Племя – исток, племя – исход

– Готовится к войне, – ответил спустя какое-то время вождь. – И сейчас ему нужны воины, как никогда. Да что говорить, – Вождь поднялся. – Надо как можно скорей уходить в чащу. Друзья, – он обвёл взглядом Шисту, Цзару и Пте, – Вы славно сражались, таких битв я не видел уже столько, сколько вы ещё не прожили. Вы заслужили почёт и отдых, но сейчас нам нужна помощь каждого воина, и я прошу вас о помощи – нужно уйти и унести как можно больше до темноты.

– Да какие отдыхания, вождь! – поднялся и Шиста. – Я хребет надорву, а этим мерзавцам ничего не оставлю. И пусть Маур хоть собственный язык проглотит от злости!

Мужчины племени (всего, если считать Цзару с Шистой, их было двадцать два), а также несколько женщин, не успевших или не желавших уйти без детей, собрали всё самое необходимое из оставшегося в стоянке провианта и уже через несколько часов двинулись на север – к стене Вирсинкского леса.

Шли молча, никому, понятное дело было не до разговоров, даже детям. Цзара, уже давно познавший, что значит внимание подданных Мергалона, был, тем не менее, подавлен не меньше остальных. Он сильно привязался к племени Голого Солнца и порой почти до конца пропитывался их относительной беззаботностью, однако в глубине души всегда знал, что рано или поздно она должна закончиться. А в придачу начала подмывать дурацкая, на первый взгляд, мысль, что его присутствие в их племени сыграло не последнюю роль в том, что произошло. И, может быть, не он один мог так подумать?

Пытаясь как-то отодвинуть всё больше гнетущее настроение, Цзара начал усердно оглядываться по сторонам. Он впервые оказался в лесу, о котором в его родном племени никогда не ходило добрых слухов, и он бы мысленно готовился к самым неожиданным и неприятным встречам, если бы не был знаком с Птахом, чью кровь уже давно выпили корни рухи. Пришедший от луноглазых однажды бывал здесь, и, когда друзья с некоторым придыханием, словно в ожидании чего-то таинственного, спрашивали об этом, он со снисходительной улыбкой развеивал их тёмные представления. Да, водились здесь совершенно иные звери и птицы, нежели на равнине, и некоторые из них были и сильны и коварны, но всё же они не имели ничего общего с теми кошмарами, о которых толковали беззубые старики по вечерам у костра. Взаправду существовали и пауки, величиной превосходящие даже скварнов и плетущие не паутины – а огромные сети меж исполинских деревьев, но не было, например, глиняной ведьмы, утягивающей всё встречаемое ей в болото бродящее, словно живое, по всему лесу. По крайней мере, Птах был уверен, что её не было и быть не могло. Не встречал он ни разу также и Утопленного Царя, разрывающего на части заблудившихся, и Летающие Поляны, попав на которые можно было, по слухам, умереть от страха. А вот двенадцатиногих он видел воочию и соглашался, что от них нужно держаться подальше. Но в целом, Птах всегда подытоживал, что и в лесу и в степи нет никого опаснее и сильнее возрекающих, как ни страшны казались бы те, рядом с кем они жили.

Цзара молча перебирал в памяти всё то, что он слышал о Вирсинкском лесе, пока они шли меж огромных сплошь замшелых невероятно древних деревьев, по которым скакали какие-то мелкие зверьки, внимательно разглядывающие их из гущи крон. Справа шёл Шиста, который, по всей видимости, не мог долго молчать, и время от времени просвещал Цзару короткими фразами относительно их пути.

– Тропы почти не видно, – в очередной раз сказал он. – Давно мы по ней не хаживали.

Шедший позади всех Пте что-то прошипел в ответ на своём языке, наверное, не важное, а может и совершенно непонятное, так как Шиста не обратил на это внимание. Цзара молчал, оглядываясь по сторонам. Всё-таки ему в диковинку было отсутствие горизонта и простора степи.

– До места становища не так уж много осталось, – вставил опять Шиста, когда шедшие впереди туамы вдруг остановились по очереди, начиная с головы процессии, оттого, что первый из них – следопыт вдруг резко поднял руку.

– С тропы! – шёпотом крикнул он через плечо. – Спрячьтесь за деревьями!

Сам впередиидущий, пригнувшись, просеменил на несколько шагов вперёд и за мелкой порослью потерялся из виду. Прошло немало времени, прежде чем он вернулся обратно и стал что-то возбуждённо объяснять вождю. Стало понятно, что прятаться больше не нужно, так как говорили они довольно громко, и туамы постепенно стали возвращаться на тропу из своих укрытий. Шиста быстро направился к вождю, и Цзара неспешно последовал его примеру.

– …Он был ранен, – говорил следопыт, когда его услышал Цзара. – Весь исколот и искромсан. Быть может, на гнездо камнеедов напал, да не справился, а дотуда смог добраться. Вот здесь оно его и сцапало. И, похоже, давно – он уже гнить стал… заживо.

– В общем, опасности нет? – спросил вождь.

– Нет. Они сцепились, как два корня, переплетённые между собой. Да если бы и не это, он всё равно бы не представлял опасности.

– Тогда пошли дальше, – скомандовал вождь.

Шиста, который услышал больше чем Цзара, взял его за локоть, и с энтузиазмом повёл вперёд, чуть отклоняясь вправо от тропы.

– Мы догоним, – сообщил он остальным, что последовали за вождём. – Пошли, посмотришь на кой-чего, – добавил он Цзаре.

Через несколько шагов они остановились на краю небольшой проплешины, в центре которой возвышалось огромное разлапистое дерево с тысячей стволов, ветвей и корневых ответвлений, выходящих на поверхность и стелящихся по ней, словно толстые верёвки. Цзара невольно открыл рот, смотря на него, ибо с деревом происходило что-то непонятное, что именно – он понял не сразу, а когда понял, то изумился до крайней степени. Вся конструкция гигантского растения словно ходила ходуном, раскачивалась, извивалась и ежеминутно преобразовывалась. Из общего переплетения подвижных стволов вываливались наружу новые, поглощались обратно и старались всем своим количеством оплести существо, намертво связанное с деревом. В какое-то мгновение животное, почти неподвижное доселе, собрав все силы, извернулось, вынырнуло из этого хаоса гибких ветвей и стеблей, и Шиста с Цзарой невольно отпрянули, хотя стояли весьма далеко. Животное стало одерживать верх над растением, разрывая в клочья его всепоглощающие щупальца своими страшными двенадцатью лапами, и всё это происходило настолько медленно, что можно было в совершенстве рассмотреть каждое движение.

– Это двенадцатиногий, – сообщил едва слышно Шиста, в то время как Цзара не мог оторвать взгляда от огромного, длинного, словно у змеи, туловища, которое уже вновь начали опутывать кровожадные стебли. – А это дерево-стоствольник. Оно питается всякими неповоротливыми животными, и другими растениями, если сможет дотянуться. Но чтобы сцепиться с двенадцатиногим… – он замолчал, покачав головой.