Артём Останский - Слово закона. О магах и людях

– Да, лэрэса мать, – покорно проговорила Нария и уместилась между Ореном и Даринией. – Прошу прощения.

– Как мне твои прошения дороги! Лэрэса Тира, девочка моя, возьми ребенка, иди в опочивальню, успокой его, накорми, попробуй. Только смотри – своим молоком, и никого из людишек даже на чих к нему не подпускай! – Дариния вручила младенца служанке, стоявшей рядом. Тира, отдав поклон, поспешила удалиться. – Почему лэрэса в нашей Империи должна прислуживать человеку? – Мать свирепела, ее суровый женский говор переходил на крик. – Неблагодарное отродье! Мы вырастили, воспитали тебя, платим за твой университет, а ты что делаешь?! Отвлекаешь брата от становления великим лэром? На трапезу тебя, видишь ли, лэрэса Тира должна приглашать! Сама не соизволишь явиться! Будешь драных птиц разглядывать! Клаунерис, сколько раз я тебе говорила, надо потравить или перебить этих сраных уток! Весь пруд загадили.

Орен взглянул на сестру: его сердце кольнуло от вида ее подавленных черточек лица, вида розовеющих белых шрамов, – глядя на прекрасные, налившиеся влагой глаза, у него самого наворачивались слезы. Его затрясло изнутри, в глазах помутилось, зубы сжались. Он резко отшвырнул вилку – та звякнула, отскочив от стола, и упала на пол. Горничная незамедлительно подняла ее.

– Замолчи! Заткнись! Заткнись! – в исступлении подорвался Орен. – Не смей ее обвинять!

Разразился скандал. Дариния зашлась отборной бранью, опрокинула стул, заметалась по обеденной, проклиная всех людей без исключения и размахивая руками; скинула золотые и серебряные миски, блюдца и кубки со стеллажей.

– Клаунерис, посмотри на своего сына, посмотри! Он снюхался с ней, понимаешь, снюхался! Чего ты молчишь?! Снова молчишь и молчишь! Язык проглотил?! Ты хочешь, чтоб твоего сына за кровосмешение судили? – рыдая, визжала она и в безумстве трясла мужа.

Клаунерис спокойно встал, отстранился от Даринии и, даже не удостоив взглядом ни жену, ни детей, молча ушел с кипой бумаг в руке.

– А ты, сынок, что ты с ней возишься? Заразу хочешь подхватить? – Дариния склонилась над ним.

– Ты себя слышишь?! – заорал в ответ Орен ей прямо в лицо. – Какую в бездну заразу?!

– О-о-о, ненаглядный мой, – обняла его Дариния и принялась судорожно поглаживать по затылку. – То очень, очень опасная болезнь. Она лишает магов их Силы. Ты думаешь, почему у меня и твоего папы, лэра и лэрэсы, родился обычный человечек? Я подхватила эту хворь, когда вынашивала твою сестру, – я чувствовала, как она высасывает мою Силу. Даже простейшее заклинание сотворить не могла! И все врачеватели были бессильны. Я ночами молилась Творцу, дабы хваробу ту отвел от меня. И Всевышний услышал! Дал мне силы родить ее раньше срока.

– Лэрэса… мама, часто у двух магов рождаются дети не маги, нет такой болезни, – робко запротестовала Нария, потупив взор.

Мать резко выпрямилась. Подлетела к дочери. Звук сильного хлопка сотряс воздух. Нария схватилась за щеку и, усердно дыша, выбежала из обеденной.

Орен с отупением смотрел на мать. Его трясло; разум был облачен в мантию ярости, парализующую, безутешную, при которой невозможно ни крикнуть, ни пошевелиться, ни соображать. В ту самую минуту ему хотелось сжечь дотла этот дом вместе с чокнутой матерью, зарвавшейся служанкой и черствым отцом, но еще больше он желал броситься к сестре, прижать ее к груди, как всегда прижимала его она, и успокоить. Однако все это было недостижимым – реальным оставался лишь яд ненависти, растекающийся по крови.

Выкрикнув несвязную брань, Орен спешно выбежал из дома.

И пусть до полуденных занятий оставалось еще много времени, в школу он шагал быстро, раздраженно, бубнил под нос что-то нечленораздельное. Путь его лежал через Лэрский квартал: по широкой, выложенной брусчаткой дороге с тянущимися вдоль водостоками, меж разномастных, пышущих роскошью особняков, цветников под окнами, застекленными почитай прозрачными стеклами, между облицованных разнообразными изразцами заборов, масляных фонарей, вездесущих стражников, при виде Орена принимающих гордую осанку.

В аллее, усаженной барбарисом, пятилистником, вереском, бересклетом и дьявол знает чем еще, он наткнулся на пухлую женщину с прической как у барашка, без зазрений совести набирающую маленький букет из голубых, белых и желтых пятилистников. Увлеченная своим занятием, она, казалось, не заметила Орена. Пухлую лэрэсу звали Тамарией Лэнгор; она служила в городской канцелярии. Впрочем, Орен плохо представлял суть ее службы, ибо постоянно встречал лэрэсу то бесцельно слоняющейся по парку, то трудящейся в собственном саду, то дремлющей на лавочке у ратуши, а то и вовсе выходящей из городских ворот, ведущих во внешнее кольцо, во главе шествия носильщиков со всяким барахлом. Когда-то она частенько заглядывала к ним в гости, пока однажды Дариния не окатила ее вином и не вышвырнула за волосы из дома – один из немногих случаев, когда Орен неподдельно радовался сумасбродности матери. Он не понаслышке знал о назойливости Тамарии и ее способности осыпать банальными вопросами, на которые уже тысячу раз слышала ответы, так что попытался незаметно ее обойти.

– Здравствуй-здравствуй, молодой лэр! – выпрямилась она и воскликнула как раз в тот момент, когда Орен проходил за ее спиной.

– Здрасте, – обреченно сказал Орен. – Да я-то не лэр еще…

– А, да-да-да, точно-точно. А когда у тебя выпускные экзамены? Ты ж уж скоро выпускаешься, да? – протараторила она и сунула нос, напоминающий вытянутую картофелину, в разноцветный букетик.

При всем желании Орен не сумел бы сосчитать, сколько раз он уже отвечал ей на этот вопрос.

– Зимой…

– Да-да, точно, зимой! Куда дальше учиться пойдешь? В нашу академию, или в другой город поедешь? Иди в нашу, не пожалеешь. В Даламоре лучшая кафедра лечебной магии во всем Ил Ганте! Я знаю, о чем говорю, сама там училась. А если дополнительной специализацией водную стихию выберешь, так вообще хорошо! Я б тебя сама и поднатаскала.

– Спасибо, – пытаясь скрыть раздражение, улыбнулся Орен, глядя куда-то в сторону. – Да я еще как-то и не думал.

– Напрасно, напрасно. Надо уже сейчас задумываться, а то потом все места позанимают – локти кусать будешь! У нас тут приезжих, что тех беженцев в Кор Тане, – кучу академий в Ил Ганте им понастроили – поступай не хочу! Так нет же, все в столицу прутся! А потом мы удивляемся, почему при низкой рождаемости магов в Даламоре учебных мест не хватает, почему, прости Боженька, улицы в верхнем кольце зассаны. Ты-то, поди, не видишь, дрыхнешь, а на улицах приходится целому легиону дворников орудовать, чтоб мы по чистым дорожкам ходили. А волокиты мне бумажной сколько от этого… ты бы знал! Ну ладно, не буду загружать, тебе сейчас об учебе надо думать. – Тамария затянула носом букет. – Ах, прелесть какая! – И ткнула его под нос Орену. – На вот, понюхай. Божественный аромат! Надо пятилистниками свой сад засадить. Вместо флоксов посажу, да! А то что-то совсем увяли.