Артём Останский - Слово закона. О магах и людях

– Переломы стоп, – не останавливаясь, бросил первый из носильщиков.

Белые маски пронесли носилки через комнату и скрылись за второй дверью, где ожидали своей очереди еще шесть лысых мужчин. Вилен проводил их спокойным, отрешенным взглядом. Род, так звали того мужа, в прошлом – ветерана многих битв, настоящего пса войны (как и все магистры здесь, в Белой цитадели), готового зубами рвать противника, честно дослужившегося до полкового, входившего в число лучших мечей Ил Ганта. Два долгих года кровью и потом они шли к этому дню. В отличие от Вилена, Род отлично помнил дату своего рождения и был старше него на добрых двенадцать-тринадцать лет. Он превосходил Вилена по всем физическим параметрам, в искусстве фехтования ему не было равных, а ум отличался остротой, – даже наставники, не скрывая, пророчили ему большое будущее в ордене – и вот, как заключил Вилен, тот прокололся: совершил глупейшую ошибку, от которой их предостерегали с самого первого дня тренировок магистров: «Мало уметь прыгать на две сажени вверх – нужно уметь правильно приземляться». И теперь вся дальнейшая судьба Рода в руках врачевателей: они, и только они будут решать, сумеет ли он стать на ноги и пройти повторный курс обучения, если же нет – живого магистра в мир никто не отпустит.

Вилен вздрогнул, но ставшим уже чем-то наподобие инстинкта усилием воли немедленно заглушил едва зародившееся, но уже разрастающееся волнение. Первый испытуемый экзамен сдал, у второго перебит позвоночник, третий находится в руках лэров, подошла и его очередь…

– Номер четыре, боевая готовность, – донесся голос, напоминающий удар барабана, из-за двери.

Вилен подошел к столу, на котором аккуратно сложили экипировку Белого ордена. Он одевался и вооружался с легионерской четкостью и быстротой: руки рефлекторно натягивали одежду, а мысли его переносились к воспоминаниям разного срока давности.

Чистые портянки.

Белоснежные крепкие, но податливо гибкие кожано-тканевые штаны, заправленные в начищенные до блеска черные сапоги. Великолепные сапоги из лучшей кожи Империи совершенно не походили на драные ошметки, в которые превращалась легионная обувь после пары-другой месяцев похода. Война – это прежде всего утомительные походы, ночные караулы в лагере, кровяные мозоли, периодический голод в целях экономии провизии и, не приведи Господь, кровавый понос, а уж потом краткосрочная, позволяющая отвести душу бойня и страшные картины разграбляемых городов и поселков.

Следом Вилен натянул поддоспешник – тоньше, но в то же время значительно прочнее тех, что используют легионеры и стражники. Картина, как подобный гамбезон спас его плечо от скользящего удара топора в битве у Воруги, всплывала в памяти, – немой отголосок десятилетней давности.

Поверх поддоспешника рухнула кольчуга по пояс – усиленная магией, плотная, с тонким плетением, она, как утверждали, могла сдержать даже арбалетный болт (ни у кого, правда, не возникало желание проверять то утверждение на практике), а специальная магическая печать, когда ее активировал магистр, создавала силовой купол на непродолжительное время вокруг воина. Впрочем – палка о двух концах – печать использовала все флюиды (магические частицы) кольчуги, и она становилось ничем не лучше той, какую можно заказать у любого искусного бронника. Как и всем новоиспеченным магистрам, труднее всего Вилену давалась именно активация таких печатей: распоряжаться магическими частницами внутри собственного тела – это одно, а влить их часть в предмет извне – совершенно иное. Зачастую он представлял, пытался понять, как лэры и лэрэсы свободно распоряжаются такой Силой, но не мог даже вообразить, как сам создает над ладонью огонек. Новоиспеченным магистрам объясняли, что у них нет даже толики той Силы, какую с рождения имеют маги, потому если маг попробует влить флюиды в мышечные волокна или же нервы – элементарно разорвет их. Именно поэтому устройство магических артефактов для мага и магистра кардинально разнилось: первым требовалось впустить флюиды в так называемую пустую печать, в артефактах вторых же сразу имелись флюиды, достаточно лишь активировать печать; однако если печать мага находится в «спящем» состоянии, то ее практически невозможно обнаружить Дул-сэ, артефакты же созданные для магистров можно сравнить со всегда взведенными арбалетами. Уголки его тонких губ разъехались в неприметной улыбке – однажды парни заключили пари: оба участника спора были уверены, что смогут сдвинуть маленький камешек с помощью магии… результат оказался предсказуем.

На кольчугу он натянул идеально белую рубаху.

Следом Вилен надел символ грации и особого шарма Белого ордена – приталенный плащ-камзол с довольно узкими рукавами и темно-коричневыми ременными застежками от шеи до паха, с жестким воротником, подолом, ниспадающим сзади до середины голени и разрезанным посередине, дабы не стеснять движение в бою. Таких не увидишь ни на ком, кроме белого воинства, – секрет пошива и материалов не выходил за стены Белой цитадели. Прочный, мягкий и упругий плащ-камзол, несмотря на всю свою легкость, мог спокойно защитить от шального скользящего удара. Правда, какой маг будет наносить удары обычным оружием, для Вилена оставалось загадкой. На плечах отсутствовали нашивки.

Затянул потуже пояс.

На левом предплечье он закрепил специальный наруч. Его магическая печать позволяла магистру создать небольшой силовой щит, по стойкости превосходящий любые материальные аналоги, но, как и у всех магических предметов, его главным недостатком являлась краткосрочность использования; впрочем, магистрам, как правило, большего и не требовалось.

Невероятно удобные, мягкие кипенные кожаные перчатки, – перед их пошивом с каждого пальца магистра снимали мерку. На левой перчатке крепились пять колец, в которых умещался определенный заряд магических частиц. От каждого из колец с ладонной стороны исходили тонкие линии для проводимости потока флюид; вели они к небольшой круглой пластине – импульсатору по-научному, или толкателю, как называли его магистры, – приштопонной в центре ладони. Более полугода потребовалось Вилену, чтобы научиться свободно обращаться с этим незамысловатым, но весьма специфическим приспособлением. А тонкость здесь заключалась вот в чем: магистру необязательно выпускать заряд со всех колец сразу, а порою, это могло даже навредить делу: каждый начинающий воин Белого ордена был обязан уметь контролировать число одновременно активируемых печатей, флюиды из которых по проводникам устремлялись к толкателю, а уж из него вылетал силовой импульс. Вилен слабо представлял, какими магическими хитростями удается такого достичь, но четко для себя уяснил, что один выпущенный в грудь заряд способен отбросить противника и, в крайнем случае, повредить ребра. При использовании всех пяти колец импульс запросто сминал латную кирасу или пробивал некрепкий силовой барьер, ничем не защищенную грудь и вовсе пронзал насквозь.