Артём Останский - Слово закона. О магах и людях

– Никого я не приходовал! – несмело воскликнул Карил.

– Поори мне еще! – пригрозил кулаком Андор. – А-а-а-а! Точно! Какие свинушку, что это я? Папаня ж твой с людишками якшается, да служанок в постель прёт.

– Никого он не прёт!

– Как это так не прёт?! Мне о том брат старший как-то взболтнул. Ты что, сучий сын, хочешь сказать, что мой брат врать будет? А?! – Андор толкнул Карила, – тот пошатнулся, но устоял на ногах.

– Да не, ну как бы не врет и… И это.

– Прёт, значит? Сам сказал! Ха! Прёт, прёт! – в голос засмеялся Андор. – А… Что это я? На кой ему служанки-то? У тебя ж мать – человечишка обычный. Ха-х!

Перед глазами Орена возникла утренняя картина, в памяти всплыла рыдающая Нария; и нечто укоризненно кольнуло внутри.

– Хватит, Андор, отстань от него.

– Ой, какой песик, – посмотрел Аднор под ноги Орену.

Орен в испуге отскочил. Ребята дико захохотали, только Нил сочувствующе улыбался.

«Идиот. За столько времени так и не привык к этому…”, – упрекнул себя Орен и грустно потер закрытые длинным рукавом шрамы.

– Ладно, – выдохнул Андор и обтер заслезившиеся от смеха глаза. – Тухло тут, ловить нечего. Пошлите в нижнее кольцо – уж там, чем заняться всегда найдется.

Внешнее кольцо Даламора – или, как его шутливо окрестили, «Округ вони», хоть вонь и стояла только в портовом квартале да на нищебродских улицах без клоаки и водоснабжения акведуками – занимало большую часть города и, как в любом другом крупном городе, было отделено от внутреннего высокими каменными стенами.

Компания мальчишек забрела в широкий переулок Трех Ягнят, названный в честь харчевни, разместившейся на углу. Грунтовая дорога кишела выбоинами. Из закоулков слабый ветерок доносил смрад нечистот. Мальчикам навстречу шагали нескончаемые угрюмые лица; украдкой озирая их скромные, но богатые одеяния, люди прятали взгляд, шоркали и ускорялись. У харчевни, пошатываясь, стояла страховидная труженица интимного фронта; неровно вырезанное декольте по самые розовые выпуклости обнажало ее обвислый бюст. Где-то за одноэтажными домами потусторонним криком надрывалась кошка.

Незамысловатые, ласкающие слух мелодии струн доносились из широкой улицы справа.

Мальчишки двинулись к источнику звука и набрели на ветхого мужичка, с курчавой темно-пепельной бородой и густыми, грязными волосами. Сидел он на маленьком табурете и перебирал тонкими пальцами струны лежащих на коленях гуслей. Его сморщенные веки были захлопнуты. Облизав обветренные губы, мужчина зашелся песней.

«Эх, лиха́ девица в поле,

Вскачь несли ее ветра.

Красива́ была собою

И давала всем зазря…»

Впрочем, лучше бы он этого не делал – голос его звучал аляповато, со срывами.

Услышав пение, вкушавшая мелодию гуслей задолго до прихода мальчиков, сгорбленная пожилая женщина подошла к менестрелю и бросила пару грошей в тряпочный мешочек у его ног, после чего засеменила прочь.

– Давайте его камнями закидаем, – нетерпеливо предложил Карил, с ожиданием поглядывая на остальных.

– Камнями? – скривился Андор. – А давай еще дерьмом обмажемся и в эту вонь переселимся. Ты от своей матери таких замашек понабрался? Шуруй-ка с такими мыслишками к барду этому недоделанному, подпевай. На днях бывал у меня такой оборванец дома, правда, тот поприличнее одет был, и без бороды, и на лютне играл. Отец вечно нанимает всякий сброд, чтоб не в тиши ужинать.

– Везет, у тебя хотя бы музыканты дома бывают… – вздохнул Орен.

– Ой, а что, вэяру Даламора такие оборванцы не по карману? – язвительно процедил Андор. Карил поддержал шутку визгливым смешком. – Так недоумок тот решил пошутить – поэму «Страшилище-лэрэса» исполнить. Отец тоже в ответ пошутил. Раскалил струны лютни докрасна и заставил эту же мелодию играть да припеваючи. Вот умора была!

– Да уж, обхохочешься, – неодобрительно бросил Орен, высматривая пробегающих вдали бродячих собак, коих не счесть водилось в бедных районах.

На удивление остальных – даже Орен изумленно поднял бровь – Нил подошел к менестрелю и бросил тому целых четыре тригроша (!). Менестрель даже оторвался от струн и отвесил, явно с трудом, поклоны своему благодетелю.

– Брата по разуму встретил? – фыркнул Андор.

Нил ответил без улыбки, спокойно и размеренно:

– В Халлии, между прочим, илинис – отдельная каста. Их труд уважают, как и всех остальных.

– Ну так и езжай в свою Халлию, расхаживай в юбчонке по улицам словно шут и дуй в трубу, а здесь… Ба!.. поглядите-ка! – указал пальцем Андор куда-то в сторону. – Вот я и нашел нам веселье.

Мальчишки, включая Орена, разом обернулись. Шагах в пятидесяти от них задорно бегали две девчонки, примерно их возраста, вокруг сидящего на земле парня; эта странная игра была Орену неизвестна, – да и на кой будущему лэру знать, во что играют людские дети?

– Вчера, как вы по домам разбежались, я знатно повеселился с одной из таких простушек, – гордо положив руки на пояс, похвалился Андор. – Непередаваемо! Говорю вам, парни, вы обязана это попробовать!

– Она хоть не против была? – улыбнулся – сам не зная от чего – Орен.

– Да какая разница? Против-не-против. Это ж людишки – они созданы, чтоб уважать и ублажать нас!

– Вообще-то, если подумать, мы им обязаны большим, чем они нам, – тихо возразил Нил. – И обязаны они, как завещал Этириус, лишь содействовать нам в поддержании мировой гармонии, а это… это совсем не та поддержка.

– Ты-то гармонию будешь поддерживать? Ты можешь поддерживать гармонию только внутри своего брюха, – рассмеялся Андор и слегка толкнул кулаком живот Нила.

– Лучше быть полным внутри, чем полым, – скупо заметил тот.

Орен в растерянности взглянул на Андора, ожидая, что сейчас начнется ссора. Но тот, похоже, пропустил язву мимо ушей, – и школяру понятно: эти девчонки увлекли его не на шутку. Он подошел к Орену и положил пятерню ему на плечо. Указывая пальцем на согнувшуюся от отдышки девчонку с распущенными волосами глубокого сумеречного цвета, он негромко проговорил:

– Я возьму эту. Ты – каштанку ту. С Нилом все понятно – он бесполый, а Карилу достанется этот убогий, который сидит.

Орена пробило на улыбку. Нет, он не верил, что действительно сейчас что-то будет – так, фантазии, отроческое хвастовство; но фантазии сладкие…

– Не люблю я мальчиков! Ну, то есть люблю, но не в этом смысле, – возразил Карил.

– Если я скажу, и собак полюбишь, – усмехнулся Андор, задорно постукивая по плечу Орена.

Орен шагал рядом с Андором, Нил и Карил плелись сзади, – они подошли к веселящейся компании. Девочки затихли, переглянулись между собой; поднявшийся на ноги парень, который оказался куда старше, чем казался на расстоянии, куда выше и широкоплечее, одарил мальчишек оценивающим взглядом. Взгляд тот, впрочем, выдавал в нем человека не шибко большого ума.