Озем - Тьма и Укалаев. Книга 1. Части 3, 4, 5

Муха – Дира сияние, свет! Братья моей жены эдакими вещами погнушаются заниматься – зачем им это?

Косцов – Потише, Муха, не возмущайся. Могут – не могут… Вглубь человека не заглянешь – ты видишь лицо, глаза и тупость в них, а вдруг там, за телесной оболочкой, уже тьма Бесуж или создания Вошедшего? Створки души распахнуты… Ладно, ладно, не лопни от возмущения… Не защищай ты своих Лешиков – никто их не подозревает. Тогда кто же? Что скажешь?

Муха – Других поискать надобно. Кто чаще всех Бесуж вспоминает, кто менгельти наряжает, кормление устраивает и обряды исполняет? Кого магия Вошедшего не отвращает? И думать нечего! В Котуте каждый в Жердычиху пальцем ткнет – лишь бы она сама не увидела. Черная старуха! Ее все боятся, даже Сульиты не трогают. К подобным мерзопакостным делам она непременно причастна!

Косцов – Хочешь сказать, что старуха с ножичком по ночам резвится? А че – юбку подоткнула и пошла орудовать! И главное, никто не заподозрит…

Муха – Смешно вам… А поглядите на нее внимательно и сами убедитесь – глаза у нее пеленой покрыты, волосы совсем белыми стали, нос ниже подбородка опустился, кожа землистая. Жилье у нее – как нора, туда свет не проникает, и оттуда зловоние идет – неизвестно чем она менгельти мажет – если сырым мясом или собачьей кровью, то это еще самое безобидное. Лягушек в банках солит! И ни одна тварь поблизости не выдерживает – собаки прячутся, птиц не видно, мыши сгинули, даже комариного писка не доносится – только тучи мух…

Косцов – Вот и про собак я хотел спросить…

Муха – Даже говорить об этом не хочу. Вы Митькая спросите – он с собаками любит возиться. Агдайка его – орел, а не пес. И вообще, самая простая защита от подобного колдовства – взять простой серой земли из тона, растереть в пыль и насыпать в углы и под порог – никто со злым умыслом не сможет пройти…

Косцов – Отлично. Ты, Муха, совсем умом тронулся. Я, между прочим, здесь по делам, а не просто лишь бы языками зацепиться… И ты – не укалай дремучий, а участковый, не забыл? Что предлагаешь мне в рапорте написать? Что разоблачили мы злобную колдунью и аферистку, изуверку настоящую – эту, как ее?

Муха – Жердычиху!

Косцов – Да понятно! Жердычиху! А как звать ее? То есть, фамилия, имя отчество? Ведь есть у нее?

Муха – Жердыкины – так ее семейство прозывается. Из Бесуров. Только у Бесуров редко подобное случается… Как зовут ее? все называют Жердычихой и все тут! и имени ее никто сейчас в Котуте не помнит – этой бабке уже, наверное, лет сто. Помнить должна старуха Седон – они вроде как ровесницы, но старуха никому ничего не скажет, да вы и не пойдете спрашивать…

Косцов – К Седонам не пойду точно. Если я Валиеву передам твои россказни – мне прямая дорога в дурдом – в Ватеву. Благодарю!

Муха – Валиевы много чего знают, не удивятся.

Косцов – Именно поэтому он скажет, что не за старухой меня в Котуть посылал.

Муха – Зачем вам старуха? При чем здесь старуха? Вони от нее только много, а серьезного вреда чуть…

Косцов – Опять двадцать пять! Про что мы здесь битый час толкуем? Муха!

Муха – Жердычиха, конечно, по ночам в старом городе не шастает – ноги у нее тяжелые. Но она не одна из Жердыкиных – у нее родственнички в поселке имеются – помоложе и пошустрее.

Косцов – Во-от…

Муха – Правнук Валька у Жердычихи такой же вредный и злокозненный – он еще пацаненком был, а увидит меня, отбежит и зубы скалит… Правда, припадочный тоже всегда был. Видно, лупцевали мало – хотя отец его и воспитывал, да без толку… Теперь Валька вырос, в этом годе выпускается из школы и от мелких пакостей перешел к крупным – вот только не поймал я его. Но ничего – никуда не денется, по нему тюрьма давно плачет. Его дружок Седлов Петро не такой ловкий проныра – выше и сильнее, но бестолковее – просто делает, что Валька говорит. А Валька горазд придумывать. Если произойдет какая-то особенная гадость – не просто гадость, а несусветная совсем – обязательно Валькина работа! Как его отец воспитывал – да бил тяжко, Валька не раз падал мешком, а очнется, отдышится – и опять пошел фулиганить! Вот ведь злая порода… Недавно даже директор его школы со мной беседовала. Зотуша – баба строгая и при должности, и ко мне обратилась по форме – уважаемый Василий Михалыч, я то есть, помогите призвать к порядку… Оказалось, что два негодяя подкрутили стул учительницы, та и свалилась, лежит на полу неудачно так – юбка задралась, у женщины все видно, позор получился, она в слезы, а эти олухи ржут… Обещал я открутить нашим жеребцам башку и еще кое-что… Кстати, харзой оба парня балуются, и Валька здорово перебирает – да по нему видно. Замечаю я, что запашок идет – они, не иначе – харзу из Котутя таскают в школу и в другие места, где бывают… Валька – конечно, заводила, Петро за ним. Хотя вот что – молодые они оба еще, зеленые – сомнительно, чтобы им в голову пришло – в таком количестве харзу никто из поселка не выносил. Нет, кто давно знает – тот балуется, но это пустяки. Местные знают, к чему харза может привести – Симеон Седон точно умом тронулся… И на Межуе обалдуи встречаются, но ведь раньше, чтобы укалаи харзу принесли, надо было их спросить – сами они никогда не предлагали, людей в Шамоков превращать им не дозволялось. Теперь же другая история – я слышал, что харза даже до Устана добралась. А кто у нас из Котутя недавно в Устан ездил? Жирик! Я ведь предупреждал, посадить его надо! Но и у Жирика мозгов не хватит, чтобы начинать такое дело с харзой. Да, укалаи – мерзавцы, но не они тут первые – не они. Других ищите. На подхвате – да, Валька и Седло лучше всех подойдут. Недавно видел у Вальки дорогие папиросы – иностранные, яркая пачка, курит и кашляет задохлик – откуда?! И в новых джинсах Валька щеголяет – у меня таких нет, а у этого волчонка имеются… Я говорю, молодежь у нас в Котуте сейчас зазналась – школу посещает, науки разные одолела, аттестат получит. Зачем им, дурням-то, аттестаты? Парни пьют, курят, безобразничают, девки – ну, те уже в Кутуевском парке тусуются, по рукам пошли. Что они с аттестатами делать будут? Учиться дальше пойдут? Не смешите меня! Уже сейчас ясно, чем Валька кончит – мозги набекрень, дальше хуже будет. Это у них в роду передается. Сеструха у меня, Наташка – дура, а туда же! Я ей внушал, чтобы никаких глупостей – раз выучилась, то ищи себе подходящего мужа и отчаливай с Котутя, живи среди приличных людей, не смотри на своих подружек Ануську с Любиной. Ануську Сульиты со счетов уже списали – она еще пытается трепыхаться…

Косцов – Где тебе эти парнишки хвост прищемили? Было ведь?

Муха – Не мне одному – вот именно так! Вы сами вчера в Катеринке пострадали – на лице видать, как знатно вас припечатали. Тут Жердычиха может помочь – синяк быстро сведет. Напрасно вы на рожон полезли. В Укалаеве всегда Седоны распоряжались. Серго не первый. Начальник наш Валиев ничуть не удивился, и вам не стоит в голову брать. С Седоновскими женщинами всегда непонятки и даже хуже. Если про Любовь с Катеринкой вспоминать – одна утопла, бедная, а другая… До сих пор по пустой дороге идти из Котутя на Межуй укалаи не любят – мало ли чего… И если Серго к вашей женщине привязался…