Анна Федорова - Кровь и вода. Допотопное фэнтези

Почти с сожалением он отвел глаза от лица Селед и спросил:

– Ты понимаешь, где ты?

– Видимо, в мире, куда приходят с помощью зеркал? В Цитадели. В том мире, о котором говорил… – она помолчала, – Господин. А Вы – Хранитель. Или нет?

– Да, – кивнул Хранитель.

– Боюсь, мне будет тяжело приветствовать Вас должным образом, когда я в таком виде.

– Не думай об этом. Человеческие представления о приличиях – так же, как и все остальные человеческие представления – здесь не действуют. И никто не будет восхищаться тобой так, как раньше. Мастема – так его зовут на самом деле – предупреждал тебя об этом?

Селед пожала плечами.

– Да. Это не имеет для меня значения.

– Хорошо. Тогда вставай и следуй за мной. Смотри под ноги, пока будем идти. И не заговаривай ни с кем первой.

Селед встала и пошла за ним, опустив глаза, как ей и приказали, но по дороге все равно старалась рассмотреть побольше.

– Ты очень скоро все узнаешь, – не оборачиваясь, успокоил ее Хранитель.

В Цитадели Селед начала свой путь как полагается, с самого низа. В первый же день, когда Хранитель попрощался с ней и поручил ее заботам сервов, Цитадель стерла ей лицо. Затем ее отправили на нижние уровни – делать то, что прикажут. Но до этого Хранитель назвал ей истинное имя Мастемы, и это прозвучало как обещание.

Селед сто раз могла умереть, а могла навечно остаться внизу, остаться одной из одинаковых серых фигур, которые могут прожить вечность и ни разу не увидеть вблизи ни одного Рыцаря Цитадели. Но этого не произошло, и в глубине души Селед всегда знала, что рано или поздно к ней вернется ее лицо, а вместе с ним придет что-то еще большее.

Путь от безликого до Рыцаря – это путь обретения лица. Право на то, чтобы отличаться, нужно заслужить, и на это уходят годы. Селед знала об этом – Мастема говорил ей. Он сказал и то, что не может ничего обещать ей. «Никто не может сделать серва Рыцарем Цитадели, кроме самой Цитадели. Но я буду ждать того дня, когда я снова узнаю твое лицо».

По меркам Цитадели, ее путь наверх был кратким и стремительным. Даже Историк, невзлюбившая Селед с первого взгляда, признала, что та может быть исключительно полезна Цитадели. «Даже удивительно, как Мастема смог призвать ее», – ядовито заметила Историк тогда.

Но все это было в прошлом – и простые серые одежды, и безжизненность нижних уровней (они получали энергию по остаточному принципу, и в тяжелые времена выглядели наиболее плачевно). Селед по-прежнему опускала глаза перед каждым Рыцарем Цитадели, но чувствовала: еще немного, и она станет одной из них.

Сейчас, воспользовавшись безмолвным разрешением Мастемы, она смотрела ему в глаза и называла его по имени.

– Нет еще, – сказал Мастема. – Мои дела в этом мире еще не закончены. Подожди еще немного.

Селед утвердительно покачала головой:

– Конечно. Я буду ждать тебя столько, сколько понадобится. Но сейчас ты здесь, и это прекрасно.

– Ты вспоминала обо мне?

– Каждую минуту. Я обязана всем случайности – и тебе. Твое зеркало, наверное, разбилось, прости.

– Ты не виновата в этом, Селед. К тому моменту, когда оно упало на пол, ты была уже здесь, в Цитадели.

– Я понимаю, но я так хотела его сохранить. В моей жизни не было более ценного подарка.

– Я подарю тебе еще одно зеркало. Любое, какое ты выберешь.

Мастема мягко поцеловал ее. Если Хранитель хотел приготовить ему награду, то это была лучшая награда. Лицо Селед было перед его глазами: близко-близко. Он провел пальцами по ее бровям, по скулам; она прикрыла глаза, и он легко коснулся ее дрожащих ресниц, потом лба, пропустил между пальцев прядь волос – и это была реальность.

– Никогда не отказывайся от этого лица.

– Хорошо, – послушно сказала Селед.

Мастема говорил ей об этом не в первый раз, и она никогда не спрашивала, почему – лишнее доказательство ее ума.

Незримо присутствовавший в Башне Хранитель наблюдал, как две фигуры стоят, прижавшись друг к другу, в центре большого зала – настолько большого, что по углам клубится туман. Башня всегда играла странные шутки с пространством, изменяя размеры внутренних помещений так, как было нужно в каждый момент.

Когда прямо в зале пошел снег, оставляя крупные, как вырезанные из светлого металла, снежинки на волосах и одежде Селед и Мастемы, Хранитель подумал: «Неужели Башня начала выполнять его желания? Если так, я могу гордиться моим сыном».

Мастема принес с собой запечатанный свиток, и Хранитель уже успел прочитать его. Это был отчет Леонарда.

«К этому дню шесть из семи стран этого мира так или иначе подвластны нам. Это: кочевники на востоке, Красные Острова на северо-западе, союз городов-государств на западе, Братство Свободных Воинов на севере, Страна Сумерек (там правят монахи) и обширная деспотия на юге.

В этих странах постоянно действуют жертвенники, снабжающие Цитадель энергией.

Люди, управляющие этими землями, либо уже получили Печать, либо мечтают о ней. Лучшие из лучших интригуют друг против друга и готовы на все ради Печати. И монахи, и кочевники, и воины – все оказались одинаковы, как я и думал. Садовники опять не придумали ничего нового.

Войны сейчас нет, и мы ее не планируем.

Цитадели сопротивляется только одно государство: в его столице, Иреме, сейчас постоянно находятся три Садовника.

Они оставили надежду завоевать чужие земли и сосредоточились на том, чтобы не допустить нас к себе. Шемхазай повернул свою Гвардию на борьбу с внутренними врагами, казнит «колдунов», «отступников» и «чернокнижников». Люди постепенно начинают его бояться, и нам это на пользу. Азраэль и Оберон действуют тише; впрочем, у них немного учеников.

Наша главная задача сейчас – подчинить это последнее государство. Его правитель верит в Творца, но боится смуты и силы соседей. Впрочем, как я уже писал выше, я не планирую войну. Мы начнем с другого. Сначала должен появиться тайный Круг учеников внутри. Эта тактика оправдывает себя раз за разом.

И последнее, Хранитель: должен заметить, что Мастема справляется со своей работой все лучше и лучше. Пираты – полностью его заслуга».

– Расскажи мне, как началась твоя жизнь здесь, – попросил Мастема, отступая на шаг.

– Чуть позже, Мастема, – вмешался Хранитель, отступая от стены полупрозрачной тенью, медленно обретающей плотность.

Снег перестал идти, снежинки начали плавиться и таять.

– У вас еще будет время, дети. Но не сейчас.

Мастема отпустил руку Селед и наклонил голову, приветствуя отца. Что-то подсказало ему, что сейчас можно ограничиться короткой формой ритуального поклона.

– Конечно, Хранитель.

Селед поклонилась и исчезла, улыбнувшись Мастеме на прощанье.