Екатерина Дей - Амир. Часть V

После четвертого обёртывания мне стало значительно легче, кожа уже не чувствовала каждую ворсинку, о чём я радостно сообщила Фисе, и она подошла ко мне, грустно сказала:

– Рина, теперь отдохнуть придётся.

– Отдохнуть?

– Спи, милая.

Она сложила ладошки, как трубу, дунула через них мне в лицо, и я уснула.

Гарем. Когда я пришла в себя, всё уже было решено и объявлено Мари. Вождь даже не заходил посмотреть на меня, вызвал Мари и объявил о том, что мы с ней будем пока жить в доме, а потом он решит нашу судьбу.

– Отец всё помнит, но… не чувствует, Фиса, это не он…

Фиса гладила рыдающую Мари по голове и только вздыхала. Вот Сила и добилась своего – никакой любви, ни у кого, ни у вождя, ни подчиненных, судя по красным и расстроенным глазам Фисы. Только я по случайности пока осталась жива. Дети, меня спасли дети, как и обещали, вернее нас с Мари. Сила может поэтому и оставила меня в живых, потому что получила энергию дочери вождя, и пока вождь останется таким, каким нужен ей, у нас есть надежда. Надежда на что? Что вождь когда-нибудь вспомнит о нас?

Я попросила Мари рассказать, как он говорил с ней, не знаю, зачем мне это было нужно, но что-то тревожило помимо мыслей о неясном будущем в гареме. Мари присела на краешек кровати и, утирая слезы, подробно рассказала:

– Меня по дому вёл Виктор, я никого больше не видела, только этих… они рядом с ним стояли.

– Эти?

– Их четверо, Виктор, Сэм и ещё двое. Отец ничего о них не сказал, но когда Виктор привёл меня в кабинет, то сразу встал рядом с ним.

– А ты?

– Я у двери так и стояла. Даже порог не переступила, Виктор меня…

И она опять заплакала, закрыв лицо руками. Фиса кинулась к ней и попыталась успокоить:

– Машенька, ты слёзы не лей, глазки светлые не тумань, образумится он…

– Фиса, он такой… я его таким никогда не видела… он как тогда… Рина, он стал как тогда…

Вождь без сердца и чувств, аппарат управления народом. Только вот зачем он этих заранее в дом отправил, ещё когда был Амиром, мужем и отцом? И сейчас рядом держит?

– Мари, а тебе не показалось во время разговора, что они как-то влияют на него, что он их слушается?

– Нет, что ты Рина, они…

Вдруг задумалась, даже губу прикусила и руки сжала ладонь в ладонь, как делал отец, когда сильно волновался.

– Странно… они… они все вместе стояли у него за спиной, как стена…

Фиса взмахнула ладошкой и быстро заговорила:

– Они по дому-то строем ходют, я видела, вождь и эти… всегда вместе…

– Фиса, а где Вито и Роберт?

– Я тута была… как вы с Машенькой упали, они вас сюда принесли, да меня вызвали…

Она на мгновение опустила глаза и сжала губы, но справилась с собой и продолжила:

– Только вождь их сразу и позвал, рядом оказался, больше и не видела их.

– А одеяла кто помогал готовить, травками пропитывать?

– Углядела…

– Кто, Фиса?

– Семён…

Мы не спрашивали её о Семёне, сначала боль от всего отвлекала, а потом я спала.

– Он по приказу вождя действовал?

– Не знаю… сам пришёл… не до разговоров было.

Фиса резко отвернулась и отошла к окну. Мы с Мари переглянулись и решили не приставать к ней с вопросами о Семёне, слишком болезненная ситуация для Фисы, да и более насущные вопросы надо обсудить.

– Мари, как ты думаешь, за нами вождь наблюдает?

– Не знаю.

Она пожала плечами, настолько привыкла к камерам, что уже не думает о них. А я подумала – не должен отключить, вождь есть вождь, контроль над всем, даже над гаремом, который его особо не интересует. Так, на всякий случай.

– Смотрят…

Фиса не обернулась на нас, только вздохнула и повторила:

– Смотрят. Взгляд чужой, не вождь.

Ведьме можно верить, она чувствует то, что мы с Мари чувствовать не можем.

– И не Семён.

Она с трудом произнесла имя своего бывшего жениха, ради которого сломала свою жизнь и превратилась в ведьму, потратила сотни лет на ненависть. И я не выдержала, лихорадочным шёпотом спросила:

– Значит, она победила – Сила?

– Нет.

Ответ Фисы прозвучал жёстко, взгляд потемнел, и она подошла ко мне:

– Ты жива и Машенька жива. Да и я… ещё землю-матушку… никакая Сила нам не указ, по красоте баба завсегда сильнее кастрюли этой с молниями. Она батарейка, а ты – жизнь.

Фиса сжала губы и сложила руки на груди:

– Ишо солнце светит, да звёзды сверкают, глянем, чья возьмёт.

2

Нас не беспокоили уже несколько дней. Еду приносил безмолвный Виктор, ставил поднос на столик и уходил, после того, как мы поедим, забирал. Однажды я спросила его:

– Виктор, а в бассейне нам уже никогда нельзя будет плавать?

– Можно.

Мари сразу подошла к двери, и она сама перед ней распахнулась. Интересно, как это понимать? Амир обещал Мари решить нашу судьбу, может быть, этим разрешением он позволяет нам остаться жить в доме? Оказалась открытой и дверь в круглую комнату с видами моря, только пульта управления нигде не было. Ну что ж, будем любоваться видом солнечного дня.

Фису тоже не выпускали из спальни – когда она захотела выйти, у двери оказался темнокожий молодой мужчина, видимо из остальных братьев, и остановил её:

– Нельзя.

И сразу закрыл дверь. Я со смехом заявила:

– Фиса, ты теперь главная в гареме. Мари – дочь, я – жена, полученная случайно по расчёту, тоже бессловесный вариант, значит ты – главная смотрительница за нашей нравственностью.

Она мрачно изрекла:

– Посмотрим ишо, с бабами тягаться вождю стыдоба.

– Фиса, он с нами не тягается. Он использует ситуацию по прямому назначению. Я ведь ему отдаю энергию сейчас? Отдаю, поэтому он будет меня держать в гареме. А совсем надоест, так зажует, малая потеря.

– Не позволю.

– Фиса, никто тебя спрашивать не будет. Да и дочь по своим законам замуж отдаст. Мари, прости меня, я не сумела… это я виновата, не надо было так говорить, провоцировать силу, а я по глупости своей, да наивности…

– Правду сказала. А токмо вождь готовился.

– Этими друзьями, которые за дверью стоят?

– Ими.

Мари только смотрела на нас своими огромными от переживаний глазами и не могла говорить.

– Машенька, иди, искупайся с Риной. Мне поговорить надо.

– Интересно, а с кем ты говорить собираешься?

– С вождём.

Чтобы лучше её рассмотреть я даже голову наклонила, но вовремя догадалась, что она скажет камере, а та передаст вождю. Чем-то она хочет привлечь его внимание, главное – чтобы пришёл, а уж как говорить с ним она сообразит.

Нам с Мари удалось отвлечься от горестных дум: теплая вода бассейна нежно ласкала тело, и мы долго плавали. Я села на бортик и позвала Мари:

– Мы давно не пели, сейчас нас никто не слушает, поэтому можно изображать что угодно.

Она села рядом со мной:

– Что будем петь?

– Есть одна песенка.